читать дальше
Как же всё плохо! Просто невероятно плохо! Да что же это такое-то за невезение! Вырваться из одной ловушки, чтобы попасть во вторую!
Я, кусая щёку изнутри, хмуро смотрел на мучительно стонущего, разметавшегося по узкой постели Драко Малфоя, чувствуя огромное желание побиться головой о стенку. Течка! Матушку Морганы в тёмный лес, да на верхушку самой высокой сосны! Течка в Запретном лесу, когда все старшие альфы уехали на соревнования и вряд ли появятся в течение двух недель! Течка в замкнутом пространстве, из которого мы ближайшие сутки точно не вырвемся! Течка, пробуждающая во мне зверя… Нет, об этом лучше не думать, забыть и постараться успокоиться. Успокоиться, Рон!
Нервно сглотнув, я перевёл взгляд в распахнутое настежь окно. Я не очень-то верил другу, когда он говорил, что его омега очень тяжело переносит течки в его отсутствие, вплоть до высокой температуры, помутнения сознания и ломки, считая это игрой на публику. Хорёк ведь очень любит повышенное внимание к своей персоне и всегда требовал повышенного внимания со стороны Гарри, а если не получал, то становился капризным истериком и задирал отчего-то меня. Так что у меня были поводы для сомнений, если вдуматься. Плюс ко всему прочему я сам переносил течку относительно легко и за все это время, что во мне пробудилась омега, всего четыре раза лёг под альфу, когда становилось особо пусто, что ли. Поэтому, смотря на мучения своего школьного недруга, я сейчас не знал, что предпринять, старательно давя в себе порывы к побегу от него подальше.
Нет, чем дальше, тем меньше я понимаю эту белобрысую змеюку! Какого такого лысого демона он в преддверии течки, прекрасно зная насколько тяжело и болезненно они проходят, припёрся на эту драклову Игру, не даже озаботившись подавителем?! Он что, совсем дурной?
— Ненавижу тебя, Хорёк! — прорычал я, отчаянно злясь от беспомощности, слушая стоны. — Ненавижу!
Яркий румянец во всю щёку, алые, искусанные, искривлённые в муке губы, слипшиеся от слёз острые пики ресниц… У него явно начинала повышаться температура и выделяться естественная смазка. Омега, мать его! Ом-мега! Я тоже, дракл поимей, пока омега, а поэтому должен прекратить думать всякую чушь немедленно! Выкинуть из своей рыжей башки! Что же нам с тобой делать?! Что?!
— Гарри! Гарри, ты где?
Хорёк вскочил с кровати и направился к входной двери, где я его поймал и вернул обратно на ложе, безжалостно швырнув. Руки мои тряслись как у наркомана при виде дозы, отчего ему безумно хотелось врезать. Какого хрена?! Почему, почему именно он?! Не надо было его касаться — подумаешь, пошлялся бы по зачарованному кругу в поисках отсутствующего Поттера! Так рано или поздно он всё равно вернулся бы в хижину, просто потому, что поляна не отпустит нас поодиночке. Силы, как же безумно хочется напиться до поросячьего визга, до полной отключки, чтобы не натворить непоправимых дел! Надо пойти и заварить успокаивающий сбор в тщетной надежде, что травы помогут побороть природу.
Я резко стряхнул руку Драко, тянущего меня к себе в надежде на поддержку и пошёл заваривать траву. Нет, мне прекрасно известно, что для текущего омеги любая поддержка — да просто сидение рядом и держание за руку! — в отсутствии рядом альфы очень важна, но это не ко мне! Гарри ревнив, как оборотень в полнолуние. Он и так ревнует своё чудовище к каждому столбу, а во время течки любой, находящийся рядом с омегой, оставляет отпечаток на его ауре месяца на два, так что поддержать Хорька я не мог, даже если бы захотел. Это самый прямой путь к потери лучшего друга, знающего о моей, проклятой самим небом, природе! Ну, уж нет, Драко Малфой не станет причиной для нашей очередной ссоры! Ещё чего не хватало! Даже если он совершенно охренительно пахнет!
Траву я просыпал мимо чашки и теперь сидел на стуле, схватившись за голову, и слушал приглушенные рыдания слизеринца, которому было слишком плохо для притворства. Слишком плохо, иначе его болезненная гордость не позволила бы ему так вести себя при мне, том, кого он всегда считал одним из отбросов магического общества. Стало смешно. Отброс.
Гермиона считал что быть гаммой — это скорее огромный плюс, нежели минус и не понимала моих заморочек, так до конца и не разобравшись в тонкостях магического мира. Не понимала, почему я не видел по её мнению очевидных преимуществ в том, чтобы быть человеком неопределённого вида, пола и поведения; не понимала, почему гаммам не стремятся доверять ответственную работу и запрещают занимать высокие должности, называя это дискриминацией. Впрочем, как бы она не называла отношение магического мира к подобным мне магам — это всё равно ничего не меняло, и я вряд ли когда-нибудь приобрету хоть сколь либо значимый вес в обществе, ибо фактор неожиданности играет для нас, магов, слишком большую роль, а в случае с гаммой никто не может дать определённых гарантий, как она отреагирует на то или иное происшествие. Я многое готов отдать за то, чтобы быть самой обычной альфой, бетой или даже омегой! Насколько в таком случае у меня было бы меньше проблем с тем же трудоустройством или созданием семьи.
Покосившись на притихшего и потирающегося задницей о простыни Драко, я скрипнул зубами, чувствуя, что долго безнаказанно находиться рядом не смогу — сорвусь. Альфа, бля! Во мне пробуждается альфа. Впервые за мои девятнадцать лет, когда мы с текущим омегой оказались на целые сутки-полтора в замкнутом пространстве, откуда вырваться невозможно. Хотелось выть. А ещё отчаянно хотелось разложить Хорька и хорошенько оттрахать, и он сейчас явно не будет против. Сейчас…
Невыносимо! Я ещё не полностью обернулся, а в голову уже лезут преступные мысли! Он — пара моего лучшего друга! И вряд ли стоит нашей с Гарри многолетней дружбы, проверенной кровью, испытаниями, обидами, крестражами чудовища, игрой Дамблдора и многим другим. Дружба с Гарри для меня бесконечно важна, а она непременно пойдёт псу под хвост, если мы окажемся с Хорьком в одной постели. Так какого дементора этот белобрысый, которого я никогда не считал хоть немного привлекательным, так чудесно пахнет?! Не думать, не думать, не думать!
Если я воспользуюсь его беспомощным состоянием, как призывает чудовище внутри меня, путающееся вырваться наружу, то он первым делом, вместо благодарности, проклянёт меня мужской беспомощностью. Во всяком случае, я альфу, поимевшего меня пребывавшего в таком состоянии, проклял бы совершенно определённо, чтобы неповадно было. Я слишком ценю возможность самому выбирать партнёров, чтобы думать о нём иначе, даже если он в данный момент ведёт себя как распоследняя шлюха.
Жадно втянув его аромат — яблочный пирог, травы и белые цветы — я выскочил за порог домишки, привалившись спиной к двери, чувствуя как начинается ломка перестройки организма. Безумно хотелось две противоположные вещи: бежать отсюда без остановки покуда хватит сил, наплевав на все законы Запретного леса и ворваться обратно, поставить раком и вытрахать так, чтобы он неделю сесть не мог. Последнего хотелось больше, намного больше и с силой ударившись затылком о дверь, я взвыл в голос. Мозги на место становиться не желали.
Что же нам с тобой делать, Хорёк? Как пережить эту грёбанную течку без потерь? И как же так вышло, что именно ты оказался тем, кто разбудил во мне спящую, как я уже думал, мёртвым сном альфу. Мне ведь уже девятнадцать лет и в таком возрасте гаммы становятся кем-то ещё только в одном единственном случае — нахождения своей Истинной пары. Что до этого мне мешало прозреть и увидеть в Хорьке своего Истинного? Метка Гарри или это я сам так отчаянно сопротивлялся, не желая принимать настолько неудобную правду?
Истерически расхохотавшись своим выводам, я ещё раз ударился затылком о дверь. Как теперь быть? Как?! Гарри, Миона, Джинни, Драко, я… Бред! Невозможный, нереальный бред!
В дверь изнутри дома поскреблись и слабо её толкнули в надежде выйти и отправиться на поиски альфы. Нет, Малфой, я тебя не выпущу, даже если ты будешь умолять! Я и без того держусь из последних сил на грани превращения, чтобы подвергать себя ещё и испытанию тобой! Какого дракла тебе в кровати не лежалось и не страдалось в одиночестве, желательно молча?
Драко впрочем, не пожелал прислушаться к моим мысленным увещеваниям и толкнул дверь сильнее, потом ещё и ещё, отчаянно забарабанил кулаками, а когда не получилось выйти, осел на пол и заскулил, словно побитая собака. Ну не животное же он совсем! Хотя, если будет продолжать в том же духе, рискует получить животное-меня, ведомого инстинктами, потому что нельзя так дразнить новообращённого альфу желанной близостью текущего омеги. Преступной близостью, ибо омега занят. По жилам разлилась огненная лава обращения. Можно сказать, что я продержался ещё долго.
— Хорёк исчезни! Умоляю тебя, уйди от двери, а то хуже будет всем! — попросил я, чувствуя, что сотворил очередную глупость, что надо было терпеть и молчать до последнего. Он отчаянно забарабанил в дверь кулаками, не сдерживая рыданий.
— Выпусти меня отсюда немедленно! Слышишь ты, ублюдок драный! Я требую, чтобы ты сию же секунду отошёл от двери! В доме невозможно аппарировать.
— И куда ты собрался аппарировать? В Болгарию?
— Ненавижу!
— Можешь поверить, это взаимно, Хорёк. А выпустить тебя из дома я не могу ради нашего блага: в ближайшие часов десять отсюда не будет выхода, и ты можешь заплутать так, что вырваться отсюда мы не сможем уже никогда. Поляна последней надежды — это изменённая реальность Запретного леса.
— Ты врёшь! Врёшь! Нет в лесу такой поляны — это всего лишь очередная легенда.
Как бы я хотел быть уверенным в этом, ты даже вообразить себе не сможешь! В таком случае я бы просто сбежал от тебя куда глаза глядят, не мучаясь выбором между тем, что должно и тем чего так неправильно хочется. А хочется мне тебя прямо до звёздочек перед глазами, до трясущихся рук и жара во всём теле, и если ты не уберёшься немедленно от двери к чертям собачьим и не прекратишь меня дразнить — я вряд ли смогу устоять. Ты мой, Мордред прибери все условности нашего мира! Моя омега! Истинный! Но ни ты, ни я не собираемся превращать в трагедию фарс весь этот грёбанный, что непременно случится, если ты не прекратишь искушать меня своей такой обманчивой доступностью.
— Уйди Хорёк! Уйди от двери подальше и притихни, как мышь под веником, пока не случилось беды! К тому же Гарри всё равно нет в Хогвартсе, если ты забыл.
— Ласка, ты свихнулся окончательно? — почти ласково осведомился он. — С головой совсем плохо стало? С чего это ты так усердно отгоняешь меня от двери, да ещё говоришь о какой-то беде? По тебе святой Мунго случайно горючими слезами не заливается? Или ты омегу в течке никогда до этого не видел, бедняжка, и растерялся от неожиданности. Спешу тебя разуверить, Ласка, что омеги на бет не бросаются — не та физиология. О, нет! Неужели я случайно озвучил твою тайну?
Я заржал, аки конь. Язва ты моя невозможная! Неужели я и в самом деле настолько не похож на омегу, что остальные омеги не верят этому факту, даже не смотря на то, что на Игру меня силы распределили? Или здесь сомнения порождает тот факт, что мы с Гарри довольно тесно общаемся, но не были любовниками? Как же! Между альфами и омегами не бывает чистой дружбы! Только замешенное на животных инстинктах влечение.
— Как скажешь, Малфой, как скажешь.
Судя по всему его снова скрутило болью, ибо из-за двери раздались приглушённые рыдания, он снова отчаянно забарабанил кулаками в дверь, требуя его выпустить, а потом наступила подозрительная тишина. Выждав минуты три, старательно давя в себе тревогу, я не вытерпел и позвал.
— Хорёк! Эй, Хорёк, ты живой?!
А ведь наверняка это его очередная уловка — попытка поймать меня на молчание, но разыгравшееся воображение рисовало картины одна страшнее другой, а моя нетерпеливая натура требовала действий. К тому же где это видано, чтобы Драко Малфой упустил возможность съязвить по поводу тревоги в голосе одного из Уизли! Быть такого не может! А потому я вместо того, чтобы логически размыслить — логика? Не смешите мои ботинки! Разве альфа способен на логику? Альфе надо немедленно действовать, а там хоть трава не расти! — открыл дверь, стремительно врываясь в домишко, спасать Хорька от неведомой беды. Идиот! Надо было доверять свое интуиции!
Последнее что я увидел, находясь ещё в относительно адекватным состоянии, были измученные серые глаза Малфоя, в которых секунда торжества сменилась паникой и ужасом от понимания ситуации, в которой мы оказались. Увидеть меня альфой он не ожидал.
***
— Ну и чего ты своим выкидоном добился? — спросил я у затраханного Хорька, лежащего на моей груди и ждущего когда отпустит узел. он оборотнем посмотрел на меня.
— Ненавижу тебя, Ласка! Неужели так сложно было сказать, что ты гамма?! И метку зачем было ставить? Как я теперь с Гарри объясняться буду?!
О Гарри думал и я, причём исключительно мрачно: мне теперь точно не жить, ибо мой дорогой лучший друг за покушение своего белобрысого любовника мне голову даже не оторвёт — откусит и скачет, что так и было. А нефиг было покушаться на самое дорогое для любого альфы — его омегу. С другой стороны, а так ли я в самом деле виноват в данной неприемлемой ситуации? Ведь судя по поведению того же Хорька у них с Гарри и без меня было не всё гладко и спокойно, не смотря на возможную скорую свадьбу. Драко пах сомнениями, злостью и какой-то непонятной безвыходностью уже довольно давно. Однако, одно дело когда отношения разрушаются сами по себе, а уж совсем другое дело — из-за измены, так что я могу сказать совершенно определённо: с сегодняшнего дня лучшего друга потерял.
— Что у вас за отношения?
Он моментально вскинулся, ощетиниваясь и не собираясь отвечать на мой бестактный вопрос. Я мрачно усмехнулся и повел бёдрами, чуть приподняв его под округлые, на удивление аппетитные ягодицы, на что он застонал, почти до крови кусая губы, садясь и откидываясь назад. Силы! Какой же он невозможный! От такого Малфоя силы воли не хватит, чтобы оторваться! Интересно, он всегда такой несдержанный и жадный до секса или только в течку?
— Уизли, прекрати немедленно вести себя, как озабоченный сексуальный маньяк! Словно у тебя давно секса не было. Ты меня порвёшь!
— Не с таким количеством смазки, — не согласившись, фыркнул я, всё ещё поддерживая его под ягодицы, в то время как осторожно приподнимался на члене и опускался уже он сам.
Сейчас Драко был потрясающе красив с ярким румянцем на щеках и груди, искусанными алыми губами, приоткрытыми в стоне, торчащими словно пули, буквально умоляющими, чтобы к ним притронулись сосками, гордо стоящим членом и текущей, именно текущей задницей. Моя задница столько смазки не выделяла никогда. Хреновая из меня выходила омега, а может просто альфу, которому хотелось бы подчиниться во всём, я пока ещё не встретил. Кто знает? Гермиона была бы для меня идеальным вариантом альфы, но Гермиона женщина, бета и хорошему сексу на всю ночь предпочтёт умную интересную книгу и здоровый сон. Да и я до сих пор не слишком стремился к безудержному сексу, не смотрф на то, что заниматься им мне нравилось.
Альфу я своего так и не встретил, чего не скажешь об омеге, но хорёк моим не будет никогда, ибо у него есть Гарри, против которого у меня нет ни единого шанса, какими бы проблематичными не были их отношения. К тому же инициатором их отношений выступил именно Малфой.
— Ты абсолютно фригиден, как омега, — ехидно заявил он, прикрыв глаза тяжелыми веками. От его слов мне стало смешно: насколько точно он описал мою омежью натуру. Именно фригиден. Не больше, не меньше.
Я провёл рукой по его груди, помял пальцами соски, нежно погладил шею, на которой багровым цветом наливалась метка, так уродливо смотрящаяся на тонкой молочной коже. Ядовитый гад и ледяной принц Слизерина оказался на удивление страстным и отзывчивым на ласки, во что до сих пор верилось с трудом. Моя омега.
— Пожалуй, ты прав. Во всяком случае, все альфы, с которыми я побывал в одной постели, называли меня именно так. Что у вас с Гарри неладно?
— Ты надеешься на подробный и развёрнутый ответ?
— Вряд ли. Можешь не пытаться убить меня взглядом — многократно проверено и не действует. И всё же?
— Поттер авторитарен.
Неужели он всё-таки снизошёл до жалобы? Настолько тяжело? Гарри авторитарен… А на что он надеялся стараясь обратить на себя внимание выросшего в среде бесконечных испытаний на выживание Поттера, почувствовавшего вкус к власти и контролю родных людей с пробуждением в нём альфы? Сам он называет это попыткой защитить тех, кого он любит от всех бед, не замечая, что подобная забота душит.
— Знаю, — согласился я. — Он мой лучший друг вот уже восемь лет, так что мне прекрасно известно насколько Гарри может быть невыносимым в своей заботе. Или ты думал, что попал в ссказку? Спешу тебя разуверить — у каждого из нас свои недостатки. Как говорят маглы: на земле не живут ангелы.
— Я не смогу так.
— Расстаньтесь. Всё предельно просто и незачем усложнять жизнь, — я пожал плечами, чувствуя, что узел, наконец, отпустил. Драко как-то истерически то ли рассмеялся, то ли заплакал, отчего мне стало жутко. Вспомнив магические свадебные традиции — что бы там он не говорил, я тоже чистокровный и тоже пропитан законами нашего мира — я взвыл. Только не говорите мне, что я трахаю наречённого своего лучшего друга!
— Это невозможно, — глухо прошептал он.
— Магическая помолвка… Так какого овоща рогатого вы молчали-то?! Я же не совсем тупая скотина, что бы ты там обо мне не думал, и прекрасно знаю, что такое магическая помолвка и вряд ли стал бы задирать жениха Гарри, даже если этот самый жених ты.
— И трахать тоже не стал бы?
Я хмуро посмотрел в серые глаза своего школьного врага, чувствуя себя особо паршиво. Знал бы я заранее, чем может окончиться это драклово Испытание Ровены, придуманное основательницей, для того, чтобы сделать омег более сильными и сплочёнными, ни за что на свете не потащился бы на него. Никогда и ни за какие коврижки!
— Ты моя омега, — проговорил я, подхватывая его под спину и ягодицы и переворачиваясь на узкой кровати, подминая его под себя. — Моя.
Пах он всё так же одуряюще — домом, мечтой, Истинной парой. Неужели он не чувствует того же? Возможно ли такое, чтобы альфа выбрал своего Истинного омегу, в то время как у того другой Истинный? Бред? Или всё-таки не совсем?
— Что ты имеешь в виду? — нахмурил он светлые брови, испытующе глядя на меня в поисках ответа и обнял меня ногами. Вместо того, чтобы озвучивать очередную глупость, я его поцеловал долгим нежным поцелуем. Мы же идеально совпадаем, как можно этого не чувствовать? Он же омега, а именно омеги обычно чувствуют свою пару куда тоньше, чем гаммы.
— Ничего особенного, Хорёк. Готов к очередному заходу?
— Сил-то хватит, Ласка?
— Ну, если взять в расчёт, что я в свои девятнадцать впервые обернулся альфой… — протянул я, насмешливо глядя на стремительно бледнеющего Драко, понимающего ЧЕМ данная ситуация чревата для его изнеженной пятой точки. Он уткнулся носом в моё плечо и простонал.
— О, Мерлин!
— Уже просишь пощады?
— Не дождёшься!
Он меня — текущего омегу! — всё-таки затрахал до потери сознания в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Когда я читал, что такое возможно, то не особо верил в подобные байки, ибо до сих пор никогда не встречал так поздно обернувшихся альф, не умеющих контролировать своё либидо. Даже гаммы становились ещё кем-то самое позднее в семнадцать — возраст наступления магического совершеннолетия — причем, чем позднее произошло изменение, тем сложнее они контролировали свою новую сущность, и тем больше шансов срыва. Так, что Ласка повёл себя со мной, можно сказать предельно осторожно и бережно, хотя мне и этого хватило с головой.
Нет, всё-таки хорошо, что в магическом мире гаммы встречаются очень редко, в основном в семьях отягощённых родовыми проклятиями, а то наш мир давно бы встал с ног на голову и рухнул в бездну! Эмоциональная нестабильность из-за неопределённого вида и пола делала магов подобных Рону Уизли непригодными ко многим родам деятельности, что заставляло меня испытывать определённое злорадство. Всё-таки чистая кровь значит немало и есть некие рамки, через которые не перепрыгнуть, как бы ты не старался, будь ты хоть тысячу раз лучшим другом героя.
Гарри, мой герой, мой жених, мой альфа… Что же нам с тобой делать?! Очень нежный, на удивление терпеливый и полностью контролирующий своего зверя и в сексе Поттер меня всецело удовлетворял как любовник. С ним были не страшны никакие течки и прочие особенности омежьего организма. Однако, в наших отношениях было одно огромное «но» — его внутренние демоны, мучившие и его самого и окружающих его людей, которых он панически боялся потерять. И понять, что с этим делать мне не представлялось возможным.
Шевелиться сил не было, но очень хотелось в туалет, а значит, вставать всё же придётся. Я скинул обнимающую меня сзади руку, слыша, как из растраханной задницы с хлюпаньем выскользнул член, и встал. По ногам потекла сперма, заставив меня вначале поморщиться от неприятных ощущений, а затем напрячься, вспомнив, что зелье от нежелательной беременности я перед этой течкой так и не принял, равно как и подавитель. Но когда крестец и поясницу прострелило острой болью, все лишние мысли немедленно покинули мою дурную голову и я грязно выругался, взвыв.
— Согласен, я слегка перестарался, — подал голос виновник если не всех, то большей части моих бед и положил большую тёплую ладонь мне на поясницу. — Постой минутку смирно.
Он что там колдует? Я послушно замер, чувствуя, как по позвоночнику поднимается тепло, и боль понемногу утихает, становясь терпимой. В заключение его руки шаловливо огладили ягодицы, легонько шлёпнули и исчезли. Возмущенно обернувшись, я увидел наглую улыбку.
— Руки не распускай.
— Что ты, как я могу! У тебя очень красивая задница. И вообще…
— Прекрати. Ты же не ждёшь благодарности за то, что воспользовался моим беспомощным состоянием? — холодно осведомился я, глядя на него сверху вниз. Его улыбка исчезла, и голубые глаза снова превратились в колючие злые льдинки, и это неожиданно почти причинило мне боль. Что за ненормальная реакция на перемену настроения Ласки?!
— Разумеется, нет, Хорёк. Какая может быть речь о благодарности за это? Хотя ночью нам обоим было неплохо и ты не можешь это отрицать. Иди куда шёл, а потом попытаемся выбраться отсюда в большой свет.
Скрипнув зубами в бессильной злости, я вздернул подбородок, наложил на себя очищающие чары, что было довольно неприятно, натянул штаны и отправился на поиски туалета. Меня жутко беспокоило отсутствие течки, продолжающейся обычно дня четыре и такой невыразимо привлекательный для меня запах Уизли. Резковатый, на удивление солнечный аромат. От него пахло цитрусами, специями, солнцем и пылью дальних странствий, что как-то не вязалось с ним. Гарри пах яблоками с корицей, кожей квиддичной экипировки и моим любимым мятным ликёром — запах моей амортенции вот уже три года и непонятно чего другого мне надо-то?! Не Ласку же, в самом деле, можно пожелать в мужья и рожать от него детей! Бред! Невозможный больной бред! Представив кучу рыжих детей мал-мала-меньше, тянущих меня в разные стороны, требующих срочно внимания и зовущих папой, я передёрнулся от ужаса. Кошмар! Как хорошо, что далеко не каждому кошмару суждено сбыться!
Когда навернув с десяток кругов по полянке и прилегающему леску, я вернулся в дом, то увидел полностью одетого, но от этого пребывающего ещё более непотребном, чем будучи до этого голым, виде Ласку. У его рубашки не было трёх пуговиц и одного рукава, в котором он вчера запутался, а брюки выглядели так, словно их жевал бегемот. Заклинания глажки он, что ли не знает? Хотя, это неудивительно, живя с такой гиперзаботливой мамочкой!
— Я уж думал, тебя драклы к себе утащили, — хмыкнул он, протянув мне кружку с так называемым чаем. Ромашка, мята и мелисса? Кружку я принял, покосился на стул и осторожно, с некоторой опаской сел, встречая понимающий взгляд, что обозлило. Да что ты вообще можешь понимать?! Можно подумать тебя укатывали до потери сознания! Заднице было немного дискомфортно сидеть на жёстком табурете, однако боли в пояснице, слава силам, так и не появилось.
— Беспокоился? Или всё-таки надеялся? — равнодушно поинтересовался я, делая пробный глоток. «Чай» оказался вполне приемлемым, но хвалить его я не буду. Перебьётся он и без моих похвал. Уизли пожал плечами.
— Возможно.
Я зыркнул на почти безмятежного гада, ответившего так по-слизерински, внезапно понимая, что он в бешенстве и держится из последних сил, чтобы не сорваться. Уж не знаю, что именно его настолько вывело из себя, но меня его состояние как-то сразу успокоило. Если Ласка на меня злится, значит всё нормально.
— Как мы отсюда выберемся?
— Пытался уйти? —спросил он, вертя в руках пустую кружку. — Это изменённая реальность, забыл? Мы пришли сюда вместе с одной целью — спасаясь от пауков — вместе и уйдём. Или застрянем здесь, уходя поодиночке. Не совсем удобно, правда? Слушай, Хорёк…
— Не называй меня так, — неожиданно для самого себя попросил я. Он недоумевающе посмотрел мне в глаза, что-то решая про себя, и отступил.
— Драко.
— Будем знакомы, Рон?
Силы! Почему так больно-то?! Словно рвутся какие-то чрезвычайно, просто жизненно важные нити и этот губительный процесс уже не остановить, как не пытайся. Ну что нас с ним может связывать, помимо случайного секса, фатальной ошибки для обоих?! Ничего. Так откуда взялись эта боль и какое-то опустошение? Вспомнив слова Луны про одного мозгошмыга на двоих, я улыбнулся: такого не бывает. Да и мозгошмыги существуют лишь в воображении этой странной лунной девушки.
— Будем. Говорят, что из изменённой реальности можно выйти куда угодно, главное, чтобы желание всех уходящих совпало.
— Это как нарглы и мозгошмыги? Из той же серии?
— Ты настолько не веришь в чудо?
— Ладно, я готов попытаться. Только как?
Он со вздохом испытующе зашарил взглядом по моему лицу, словно ища ответ на какой-то свой вопрос, а потом спросил самую глупую вещь на свете:
— Ты же считаешь наш секс ошибкой?
— Конечно!
«Да если бы я мог контролировать собственные желания плоти, то никогда бы под тебя добровольно не лёг! А ты ещё спрашиваешь, считаю ли я это ошибкой! Наш секс — самая большая и непоправимая ошибка в моей жизни!» — подумал я. А ещё мне показалось, что сам Ласка то, что случилось здесь, не считает ошибкой и не сожалеет о ней. Ну, ещё бы! У него невеста — бета и она вряд ли способна учуять измену своего неблаговерного, в отличие от моего наречённого. Хотя от Гарри в случае чего по первое число достанется и мне, и ему. Да и возможность потерять друга должна его волновать. Хотя не похоже, что волнует.
— Пожелай вернуться в начало Испытаний и чтобы я на них не появился. В жизни всё на самом деле очень просто, Драко. Допивай чай, я подожду тебя на крыльце.
Он встал, обошёл стол, собираясь выйти, когда я внезапно схватил его за руку, останавливая. Да что со мной такое творится?! Почему рядом с ним я совершаю глупые, неадекватные поступки, о которых потом жутко сожалею?!
— Это и в самом деле сработает?
Голубые глаза рыжего непонятно блеснули, он с силой потянул меня на себя и впился голодным поцелуем в губы.
— Ты моя омега, Драко, моя…
— Прекрати!
Но вырываться из кольца его рук отчего-то не хотелось. Что между нами происходит? Ведь как человека я его даже не уважаю, тогда почему с такой готовностью отзываюсь на его прикосновения? Подобного не было даже с Гарри, а ведь я был в него влюблён почти до потери пульса. И почему Ласка с таким упорством заявляет, что я его омега, когда это не так?
— Это точно сработает. Ты главное пожелай искренне и от души. Я пойду.
На этот раз я удерживать его не стал, и он вышел из дома, а я медленно осел на стул, зачем-то облизал губы и задумался о собственной глупости, которая из меня буквально так и прёт рядом с ним. Поцелуй на прощание? Нет, с этим надо что-то делать! Я вскочил с табурета, накинул на плечи рубашку, тоже блистающую отсутствием пуговиц, и выскочил на крыльцо, на котором сидел Ласка, задумчиво глядящий в небо.
— Я готов. Идём?
— Идём, — коротко согласился он, вставая и мрачно усмехаясь каким-то своим мыслям.
— Что?
— Ничего, Драко. Всё равно потом не вспомним, так что ничего. На восток к новой жизни?
Постойте! Мне кажется, или он и в самом деле не хочет отсюда уходить? Бедняжка! Что он там себе нафантазировал за эту ночь? Что я могу быть с ним, не имеющим перспектив нищебродом и гаммой? Это же смешно! Мне нужны определённые гарантии, что моя супружеская жизнь останется на том же уровне благополучия, к которому я привык, чего он мне никогда не даст, даже если в лепёшку расшибётся. А вообще, меня снова уносит не куда-то не туда, словно я и в самом деле способен задуматься о подобном бреде! Невозможно!
Мы вошли в лес, когда я решил обернуться и увидел, что поляна с хижиной словно истаивает в воздухе, как мираж в пустыне. И отчаянно пожелал, чтобы таким же миражом истаяло всё, что произошло на Игре, чтобы и Уизли на распределении, и драки, и безумный, безудержный секс с ним, и мои сомнения были только сном, ночным видением, не больше. Вокруг меня всё замерло, зазвенело, замерцало, подёрнулось дымкой и лопнуло.
***
Я проснулся в своей постели, в знакомой до звона в ушах комнате старосты Слизерина от громкого стука в дверь и от души выругался. Приснится же такое! Будто я и Ласка переспали! Бред! Невозможный бред сивого мерина!
Вскочив с постели, я до невозможности раздражённый подскочил к двери и резко распахнул, чуть не заехав в лоб Панси. Подруга сверкала глазами от предвкушения прошла в комнату и плюхнулась в кресло, изучающе поглядев на неприбранного меня. Вот дракл! Я же сам попросил её разбудить меня, боясь проспать распределение Игры Ровены на рассвете. Идти или нет? Памятуя сегодняшний сон, идти не хотелось, но тогда получается победа в споре останется за Гарри, который в приказном тоне запретил мне туда соваться, что неприемлемо. Ибо кто знает, что в следующий раз в таком случае взбредёт в голову моему альфе.
— А ты предусмотрительный, друг. Что, долго уснуть не мог? — поинтересовалась она, доставая из сумочки помаду и поправляя и без того безупречный макияж губ. Я хмыкнул, схватил брюки и рубашку и ушёл за ширму переодеваться.
— И тебе доброго утра, Панси. Слушай, а ты уверена, что нам стоит идти туда?
— Кого-то я смотрю, сомнения замучили. В таком случае идти тебе однозначно стоит, хотя бы для того, чтобы доказать себе и всему миру заодно чего ты стоишь. Нельзя оставлять последнее слово за Поттером, если ты не хочешь, чтобы впоследствии герой вытирал о тебя ноги. Идёшь?
— Иду, — усмехнулся я. — Испытаем себя?
На большой круглой поляне, где собрались все омеги, достигшие магического совершеннолетия, было удивительно тихо, ибо все слишком нервничали перед встречей с неведомым, чтобы шуметь. Я тоже нервничал, но больше из-за своего сна, который успел забыться и потускнеть, оставив на сердце только странное ощущение потери и дежавю. Если чувство дежавю, вполне можно объяснить ложной памятью, то потеря буквально разъедала меня изнутри своей непонятной реальностью. От чего или кого я отказался? Не от Уизли же в самом деле!
Переглянувшись с Панси, я вышел вперёд, бросил в распределяющий кубок бумажку со своим именем, отрезая себе путь назад, и вернулся обратно в круг. Где-то на другом краю поляны мелькнули рыжие волосы, заставив меня напрячься и замереть в странном ожидании, а потом разочарованно выдохнуть, не понимая сам себя, когда к кубку вышла девчонка Уизли. Что со мной творится?!
— Драко, смотри, — дёрнула меня за рукав мантии подруга, привлекая моё внимание к светящимся буквам, вылетающим из кубка, и постепенно формировавшимся в фамилии, а потом в списки из четырёх членов команды. Я оказался в компании Лавгуд, Аббот и Уизли. И снова царапнула непонятная неправильность, словно на месте рыжей девчонки должен быть кто-то другой.
— Привет, Малфой, — подошла ко мне полоумная равенкловка, странно заглядывающая мне в глаза и кивающая своим мыслям. — Вы всё-таки решились изменить реальность? Как глупо пытаться убежать от самих себя и своей судьбы. Впрочем, ты ещё не раз в этом убедишься.
— О чём ты говоришь? — спросил я, пытаясь понять ускользающий, но такой близкий мне смысл её слов. Девушка улыбнулась.
— О мозгошмыгах, Драко, конечно же, о мозгошмыгах. Привет, Джинни.
День второй. Рон
Как же всё плохо! Просто невероятно плохо! Да что же это такое-то за невезение! Вырваться из одной ловушки, чтобы попасть во вторую!
Я, кусая щёку изнутри, хмуро смотрел на мучительно стонущего, разметавшегося по узкой постели Драко Малфоя, чувствуя огромное желание побиться головой о стенку. Течка! Матушку Морганы в тёмный лес, да на верхушку самой высокой сосны! Течка в Запретном лесу, когда все старшие альфы уехали на соревнования и вряд ли появятся в течение двух недель! Течка в замкнутом пространстве, из которого мы ближайшие сутки точно не вырвемся! Течка, пробуждающая во мне зверя… Нет, об этом лучше не думать, забыть и постараться успокоиться. Успокоиться, Рон!
Нервно сглотнув, я перевёл взгляд в распахнутое настежь окно. Я не очень-то верил другу, когда он говорил, что его омега очень тяжело переносит течки в его отсутствие, вплоть до высокой температуры, помутнения сознания и ломки, считая это игрой на публику. Хорёк ведь очень любит повышенное внимание к своей персоне и всегда требовал повышенного внимания со стороны Гарри, а если не получал, то становился капризным истериком и задирал отчего-то меня. Так что у меня были поводы для сомнений, если вдуматься. Плюс ко всему прочему я сам переносил течку относительно легко и за все это время, что во мне пробудилась омега, всего четыре раза лёг под альфу, когда становилось особо пусто, что ли. Поэтому, смотря на мучения своего школьного недруга, я сейчас не знал, что предпринять, старательно давя в себе порывы к побегу от него подальше.
Нет, чем дальше, тем меньше я понимаю эту белобрысую змеюку! Какого такого лысого демона он в преддверии течки, прекрасно зная насколько тяжело и болезненно они проходят, припёрся на эту драклову Игру, не даже озаботившись подавителем?! Он что, совсем дурной?
— Ненавижу тебя, Хорёк! — прорычал я, отчаянно злясь от беспомощности, слушая стоны. — Ненавижу!
Яркий румянец во всю щёку, алые, искусанные, искривлённые в муке губы, слипшиеся от слёз острые пики ресниц… У него явно начинала повышаться температура и выделяться естественная смазка. Омега, мать его! Ом-мега! Я тоже, дракл поимей, пока омега, а поэтому должен прекратить думать всякую чушь немедленно! Выкинуть из своей рыжей башки! Что же нам с тобой делать?! Что?!
— Гарри! Гарри, ты где?
Хорёк вскочил с кровати и направился к входной двери, где я его поймал и вернул обратно на ложе, безжалостно швырнув. Руки мои тряслись как у наркомана при виде дозы, отчего ему безумно хотелось врезать. Какого хрена?! Почему, почему именно он?! Не надо было его касаться — подумаешь, пошлялся бы по зачарованному кругу в поисках отсутствующего Поттера! Так рано или поздно он всё равно вернулся бы в хижину, просто потому, что поляна не отпустит нас поодиночке. Силы, как же безумно хочется напиться до поросячьего визга, до полной отключки, чтобы не натворить непоправимых дел! Надо пойти и заварить успокаивающий сбор в тщетной надежде, что травы помогут побороть природу.
Я резко стряхнул руку Драко, тянущего меня к себе в надежде на поддержку и пошёл заваривать траву. Нет, мне прекрасно известно, что для текущего омеги любая поддержка — да просто сидение рядом и держание за руку! — в отсутствии рядом альфы очень важна, но это не ко мне! Гарри ревнив, как оборотень в полнолуние. Он и так ревнует своё чудовище к каждому столбу, а во время течки любой, находящийся рядом с омегой, оставляет отпечаток на его ауре месяца на два, так что поддержать Хорька я не мог, даже если бы захотел. Это самый прямой путь к потери лучшего друга, знающего о моей, проклятой самим небом, природе! Ну, уж нет, Драко Малфой не станет причиной для нашей очередной ссоры! Ещё чего не хватало! Даже если он совершенно охренительно пахнет!
Траву я просыпал мимо чашки и теперь сидел на стуле, схватившись за голову, и слушал приглушенные рыдания слизеринца, которому было слишком плохо для притворства. Слишком плохо, иначе его болезненная гордость не позволила бы ему так вести себя при мне, том, кого он всегда считал одним из отбросов магического общества. Стало смешно. Отброс.
Гермиона считал что быть гаммой — это скорее огромный плюс, нежели минус и не понимала моих заморочек, так до конца и не разобравшись в тонкостях магического мира. Не понимала, почему я не видел по её мнению очевидных преимуществ в том, чтобы быть человеком неопределённого вида, пола и поведения; не понимала, почему гаммам не стремятся доверять ответственную работу и запрещают занимать высокие должности, называя это дискриминацией. Впрочем, как бы она не называла отношение магического мира к подобным мне магам — это всё равно ничего не меняло, и я вряд ли когда-нибудь приобрету хоть сколь либо значимый вес в обществе, ибо фактор неожиданности играет для нас, магов, слишком большую роль, а в случае с гаммой никто не может дать определённых гарантий, как она отреагирует на то или иное происшествие. Я многое готов отдать за то, чтобы быть самой обычной альфой, бетой или даже омегой! Насколько в таком случае у меня было бы меньше проблем с тем же трудоустройством или созданием семьи.
Покосившись на притихшего и потирающегося задницей о простыни Драко, я скрипнул зубами, чувствуя, что долго безнаказанно находиться рядом не смогу — сорвусь. Альфа, бля! Во мне пробуждается альфа. Впервые за мои девятнадцать лет, когда мы с текущим омегой оказались на целые сутки-полтора в замкнутом пространстве, откуда вырваться невозможно. Хотелось выть. А ещё отчаянно хотелось разложить Хорька и хорошенько оттрахать, и он сейчас явно не будет против. Сейчас…
Невыносимо! Я ещё не полностью обернулся, а в голову уже лезут преступные мысли! Он — пара моего лучшего друга! И вряд ли стоит нашей с Гарри многолетней дружбы, проверенной кровью, испытаниями, обидами, крестражами чудовища, игрой Дамблдора и многим другим. Дружба с Гарри для меня бесконечно важна, а она непременно пойдёт псу под хвост, если мы окажемся с Хорьком в одной постели. Так какого дементора этот белобрысый, которого я никогда не считал хоть немного привлекательным, так чудесно пахнет?! Не думать, не думать, не думать!
Если я воспользуюсь его беспомощным состоянием, как призывает чудовище внутри меня, путающееся вырваться наружу, то он первым делом, вместо благодарности, проклянёт меня мужской беспомощностью. Во всяком случае, я альфу, поимевшего меня пребывавшего в таком состоянии, проклял бы совершенно определённо, чтобы неповадно было. Я слишком ценю возможность самому выбирать партнёров, чтобы думать о нём иначе, даже если он в данный момент ведёт себя как распоследняя шлюха.
Жадно втянув его аромат — яблочный пирог, травы и белые цветы — я выскочил за порог домишки, привалившись спиной к двери, чувствуя как начинается ломка перестройки организма. Безумно хотелось две противоположные вещи: бежать отсюда без остановки покуда хватит сил, наплевав на все законы Запретного леса и ворваться обратно, поставить раком и вытрахать так, чтобы он неделю сесть не мог. Последнего хотелось больше, намного больше и с силой ударившись затылком о дверь, я взвыл в голос. Мозги на место становиться не желали.
Что же нам с тобой делать, Хорёк? Как пережить эту грёбанную течку без потерь? И как же так вышло, что именно ты оказался тем, кто разбудил во мне спящую, как я уже думал, мёртвым сном альфу. Мне ведь уже девятнадцать лет и в таком возрасте гаммы становятся кем-то ещё только в одном единственном случае — нахождения своей Истинной пары. Что до этого мне мешало прозреть и увидеть в Хорьке своего Истинного? Метка Гарри или это я сам так отчаянно сопротивлялся, не желая принимать настолько неудобную правду?
Истерически расхохотавшись своим выводам, я ещё раз ударился затылком о дверь. Как теперь быть? Как?! Гарри, Миона, Джинни, Драко, я… Бред! Невозможный, нереальный бред!
В дверь изнутри дома поскреблись и слабо её толкнули в надежде выйти и отправиться на поиски альфы. Нет, Малфой, я тебя не выпущу, даже если ты будешь умолять! Я и без того держусь из последних сил на грани превращения, чтобы подвергать себя ещё и испытанию тобой! Какого дракла тебе в кровати не лежалось и не страдалось в одиночестве, желательно молча?
Драко впрочем, не пожелал прислушаться к моим мысленным увещеваниям и толкнул дверь сильнее, потом ещё и ещё, отчаянно забарабанил кулаками, а когда не получилось выйти, осел на пол и заскулил, словно побитая собака. Ну не животное же он совсем! Хотя, если будет продолжать в том же духе, рискует получить животное-меня, ведомого инстинктами, потому что нельзя так дразнить новообращённого альфу желанной близостью текущего омеги. Преступной близостью, ибо омега занят. По жилам разлилась огненная лава обращения. Можно сказать, что я продержался ещё долго.
— Хорёк исчезни! Умоляю тебя, уйди от двери, а то хуже будет всем! — попросил я, чувствуя, что сотворил очередную глупость, что надо было терпеть и молчать до последнего. Он отчаянно забарабанил в дверь кулаками, не сдерживая рыданий.
— Выпусти меня отсюда немедленно! Слышишь ты, ублюдок драный! Я требую, чтобы ты сию же секунду отошёл от двери! В доме невозможно аппарировать.
— И куда ты собрался аппарировать? В Болгарию?
— Ненавижу!
— Можешь поверить, это взаимно, Хорёк. А выпустить тебя из дома я не могу ради нашего блага: в ближайшие часов десять отсюда не будет выхода, и ты можешь заплутать так, что вырваться отсюда мы не сможем уже никогда. Поляна последней надежды — это изменённая реальность Запретного леса.
— Ты врёшь! Врёшь! Нет в лесу такой поляны — это всего лишь очередная легенда.
Как бы я хотел быть уверенным в этом, ты даже вообразить себе не сможешь! В таком случае я бы просто сбежал от тебя куда глаза глядят, не мучаясь выбором между тем, что должно и тем чего так неправильно хочется. А хочется мне тебя прямо до звёздочек перед глазами, до трясущихся рук и жара во всём теле, и если ты не уберёшься немедленно от двери к чертям собачьим и не прекратишь меня дразнить — я вряд ли смогу устоять. Ты мой, Мордред прибери все условности нашего мира! Моя омега! Истинный! Но ни ты, ни я не собираемся превращать в трагедию фарс весь этот грёбанный, что непременно случится, если ты не прекратишь искушать меня своей такой обманчивой доступностью.
— Уйди Хорёк! Уйди от двери подальше и притихни, как мышь под веником, пока не случилось беды! К тому же Гарри всё равно нет в Хогвартсе, если ты забыл.
— Ласка, ты свихнулся окончательно? — почти ласково осведомился он. — С головой совсем плохо стало? С чего это ты так усердно отгоняешь меня от двери, да ещё говоришь о какой-то беде? По тебе святой Мунго случайно горючими слезами не заливается? Или ты омегу в течке никогда до этого не видел, бедняжка, и растерялся от неожиданности. Спешу тебя разуверить, Ласка, что омеги на бет не бросаются — не та физиология. О, нет! Неужели я случайно озвучил твою тайну?
Я заржал, аки конь. Язва ты моя невозможная! Неужели я и в самом деле настолько не похож на омегу, что остальные омеги не верят этому факту, даже не смотря на то, что на Игру меня силы распределили? Или здесь сомнения порождает тот факт, что мы с Гарри довольно тесно общаемся, но не были любовниками? Как же! Между альфами и омегами не бывает чистой дружбы! Только замешенное на животных инстинктах влечение.
— Как скажешь, Малфой, как скажешь.
Судя по всему его снова скрутило болью, ибо из-за двери раздались приглушённые рыдания, он снова отчаянно забарабанил кулаками в дверь, требуя его выпустить, а потом наступила подозрительная тишина. Выждав минуты три, старательно давя в себе тревогу, я не вытерпел и позвал.
— Хорёк! Эй, Хорёк, ты живой?!
А ведь наверняка это его очередная уловка — попытка поймать меня на молчание, но разыгравшееся воображение рисовало картины одна страшнее другой, а моя нетерпеливая натура требовала действий. К тому же где это видано, чтобы Драко Малфой упустил возможность съязвить по поводу тревоги в голосе одного из Уизли! Быть такого не может! А потому я вместо того, чтобы логически размыслить — логика? Не смешите мои ботинки! Разве альфа способен на логику? Альфе надо немедленно действовать, а там хоть трава не расти! — открыл дверь, стремительно врываясь в домишко, спасать Хорька от неведомой беды. Идиот! Надо было доверять свое интуиции!
Последнее что я увидел, находясь ещё в относительно адекватным состоянии, были измученные серые глаза Малфоя, в которых секунда торжества сменилась паникой и ужасом от понимания ситуации, в которой мы оказались. Увидеть меня альфой он не ожидал.
***
— Ну и чего ты своим выкидоном добился? — спросил я у затраханного Хорька, лежащего на моей груди и ждущего когда отпустит узел. он оборотнем посмотрел на меня.
— Ненавижу тебя, Ласка! Неужели так сложно было сказать, что ты гамма?! И метку зачем было ставить? Как я теперь с Гарри объясняться буду?!
О Гарри думал и я, причём исключительно мрачно: мне теперь точно не жить, ибо мой дорогой лучший друг за покушение своего белобрысого любовника мне голову даже не оторвёт — откусит и скачет, что так и было. А нефиг было покушаться на самое дорогое для любого альфы — его омегу. С другой стороны, а так ли я в самом деле виноват в данной неприемлемой ситуации? Ведь судя по поведению того же Хорька у них с Гарри и без меня было не всё гладко и спокойно, не смотря на возможную скорую свадьбу. Драко пах сомнениями, злостью и какой-то непонятной безвыходностью уже довольно давно. Однако, одно дело когда отношения разрушаются сами по себе, а уж совсем другое дело — из-за измены, так что я могу сказать совершенно определённо: с сегодняшнего дня лучшего друга потерял.
— Что у вас за отношения?
Он моментально вскинулся, ощетиниваясь и не собираясь отвечать на мой бестактный вопрос. Я мрачно усмехнулся и повел бёдрами, чуть приподняв его под округлые, на удивление аппетитные ягодицы, на что он застонал, почти до крови кусая губы, садясь и откидываясь назад. Силы! Какой же он невозможный! От такого Малфоя силы воли не хватит, чтобы оторваться! Интересно, он всегда такой несдержанный и жадный до секса или только в течку?
— Уизли, прекрати немедленно вести себя, как озабоченный сексуальный маньяк! Словно у тебя давно секса не было. Ты меня порвёшь!
— Не с таким количеством смазки, — не согласившись, фыркнул я, всё ещё поддерживая его под ягодицы, в то время как осторожно приподнимался на члене и опускался уже он сам.
Сейчас Драко был потрясающе красив с ярким румянцем на щеках и груди, искусанными алыми губами, приоткрытыми в стоне, торчащими словно пули, буквально умоляющими, чтобы к ним притронулись сосками, гордо стоящим членом и текущей, именно текущей задницей. Моя задница столько смазки не выделяла никогда. Хреновая из меня выходила омега, а может просто альфу, которому хотелось бы подчиниться во всём, я пока ещё не встретил. Кто знает? Гермиона была бы для меня идеальным вариантом альфы, но Гермиона женщина, бета и хорошему сексу на всю ночь предпочтёт умную интересную книгу и здоровый сон. Да и я до сих пор не слишком стремился к безудержному сексу, не смотрф на то, что заниматься им мне нравилось.
Альфу я своего так и не встретил, чего не скажешь об омеге, но хорёк моим не будет никогда, ибо у него есть Гарри, против которого у меня нет ни единого шанса, какими бы проблематичными не были их отношения. К тому же инициатором их отношений выступил именно Малфой.
— Ты абсолютно фригиден, как омега, — ехидно заявил он, прикрыв глаза тяжелыми веками. От его слов мне стало смешно: насколько точно он описал мою омежью натуру. Именно фригиден. Не больше, не меньше.
Я провёл рукой по его груди, помял пальцами соски, нежно погладил шею, на которой багровым цветом наливалась метка, так уродливо смотрящаяся на тонкой молочной коже. Ядовитый гад и ледяной принц Слизерина оказался на удивление страстным и отзывчивым на ласки, во что до сих пор верилось с трудом. Моя омега.
— Пожалуй, ты прав. Во всяком случае, все альфы, с которыми я побывал в одной постели, называли меня именно так. Что у вас с Гарри неладно?
— Ты надеешься на подробный и развёрнутый ответ?
— Вряд ли. Можешь не пытаться убить меня взглядом — многократно проверено и не действует. И всё же?
— Поттер авторитарен.
Неужели он всё-таки снизошёл до жалобы? Настолько тяжело? Гарри авторитарен… А на что он надеялся стараясь обратить на себя внимание выросшего в среде бесконечных испытаний на выживание Поттера, почувствовавшего вкус к власти и контролю родных людей с пробуждением в нём альфы? Сам он называет это попыткой защитить тех, кого он любит от всех бед, не замечая, что подобная забота душит.
— Знаю, — согласился я. — Он мой лучший друг вот уже восемь лет, так что мне прекрасно известно насколько Гарри может быть невыносимым в своей заботе. Или ты думал, что попал в ссказку? Спешу тебя разуверить — у каждого из нас свои недостатки. Как говорят маглы: на земле не живут ангелы.
— Я не смогу так.
— Расстаньтесь. Всё предельно просто и незачем усложнять жизнь, — я пожал плечами, чувствуя, что узел, наконец, отпустил. Драко как-то истерически то ли рассмеялся, то ли заплакал, отчего мне стало жутко. Вспомнив магические свадебные традиции — что бы там он не говорил, я тоже чистокровный и тоже пропитан законами нашего мира — я взвыл. Только не говорите мне, что я трахаю наречённого своего лучшего друга!
— Это невозможно, — глухо прошептал он.
— Магическая помолвка… Так какого овоща рогатого вы молчали-то?! Я же не совсем тупая скотина, что бы ты там обо мне не думал, и прекрасно знаю, что такое магическая помолвка и вряд ли стал бы задирать жениха Гарри, даже если этот самый жених ты.
— И трахать тоже не стал бы?
Я хмуро посмотрел в серые глаза своего школьного врага, чувствуя себя особо паршиво. Знал бы я заранее, чем может окончиться это драклово Испытание Ровены, придуманное основательницей, для того, чтобы сделать омег более сильными и сплочёнными, ни за что на свете не потащился бы на него. Никогда и ни за какие коврижки!
— Ты моя омега, — проговорил я, подхватывая его под спину и ягодицы и переворачиваясь на узкой кровати, подминая его под себя. — Моя.
Пах он всё так же одуряюще — домом, мечтой, Истинной парой. Неужели он не чувствует того же? Возможно ли такое, чтобы альфа выбрал своего Истинного омегу, в то время как у того другой Истинный? Бред? Или всё-таки не совсем?
— Что ты имеешь в виду? — нахмурил он светлые брови, испытующе глядя на меня в поисках ответа и обнял меня ногами. Вместо того, чтобы озвучивать очередную глупость, я его поцеловал долгим нежным поцелуем. Мы же идеально совпадаем, как можно этого не чувствовать? Он же омега, а именно омеги обычно чувствуют свою пару куда тоньше, чем гаммы.
— Ничего особенного, Хорёк. Готов к очередному заходу?
— Сил-то хватит, Ласка?
— Ну, если взять в расчёт, что я в свои девятнадцать впервые обернулся альфой… — протянул я, насмешливо глядя на стремительно бледнеющего Драко, понимающего ЧЕМ данная ситуация чревата для его изнеженной пятой точки. Он уткнулся носом в моё плечо и простонал.
— О, Мерлин!
— Уже просишь пощады?
— Не дождёшься!
День третий. Драко.
Он меня — текущего омегу! — всё-таки затрахал до потери сознания в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Когда я читал, что такое возможно, то не особо верил в подобные байки, ибо до сих пор никогда не встречал так поздно обернувшихся альф, не умеющих контролировать своё либидо. Даже гаммы становились ещё кем-то самое позднее в семнадцать — возраст наступления магического совершеннолетия — причем, чем позднее произошло изменение, тем сложнее они контролировали свою новую сущность, и тем больше шансов срыва. Так, что Ласка повёл себя со мной, можно сказать предельно осторожно и бережно, хотя мне и этого хватило с головой.
Нет, всё-таки хорошо, что в магическом мире гаммы встречаются очень редко, в основном в семьях отягощённых родовыми проклятиями, а то наш мир давно бы встал с ног на голову и рухнул в бездну! Эмоциональная нестабильность из-за неопределённого вида и пола делала магов подобных Рону Уизли непригодными ко многим родам деятельности, что заставляло меня испытывать определённое злорадство. Всё-таки чистая кровь значит немало и есть некие рамки, через которые не перепрыгнуть, как бы ты не старался, будь ты хоть тысячу раз лучшим другом героя.
Гарри, мой герой, мой жених, мой альфа… Что же нам с тобой делать?! Очень нежный, на удивление терпеливый и полностью контролирующий своего зверя и в сексе Поттер меня всецело удовлетворял как любовник. С ним были не страшны никакие течки и прочие особенности омежьего организма. Однако, в наших отношениях было одно огромное «но» — его внутренние демоны, мучившие и его самого и окружающих его людей, которых он панически боялся потерять. И понять, что с этим делать мне не представлялось возможным.
Шевелиться сил не было, но очень хотелось в туалет, а значит, вставать всё же придётся. Я скинул обнимающую меня сзади руку, слыша, как из растраханной задницы с хлюпаньем выскользнул член, и встал. По ногам потекла сперма, заставив меня вначале поморщиться от неприятных ощущений, а затем напрячься, вспомнив, что зелье от нежелательной беременности я перед этой течкой так и не принял, равно как и подавитель. Но когда крестец и поясницу прострелило острой болью, все лишние мысли немедленно покинули мою дурную голову и я грязно выругался, взвыв.
— Согласен, я слегка перестарался, — подал голос виновник если не всех, то большей части моих бед и положил большую тёплую ладонь мне на поясницу. — Постой минутку смирно.
Он что там колдует? Я послушно замер, чувствуя, как по позвоночнику поднимается тепло, и боль понемногу утихает, становясь терпимой. В заключение его руки шаловливо огладили ягодицы, легонько шлёпнули и исчезли. Возмущенно обернувшись, я увидел наглую улыбку.
— Руки не распускай.
— Что ты, как я могу! У тебя очень красивая задница. И вообще…
— Прекрати. Ты же не ждёшь благодарности за то, что воспользовался моим беспомощным состоянием? — холодно осведомился я, глядя на него сверху вниз. Его улыбка исчезла, и голубые глаза снова превратились в колючие злые льдинки, и это неожиданно почти причинило мне боль. Что за ненормальная реакция на перемену настроения Ласки?!
— Разумеется, нет, Хорёк. Какая может быть речь о благодарности за это? Хотя ночью нам обоим было неплохо и ты не можешь это отрицать. Иди куда шёл, а потом попытаемся выбраться отсюда в большой свет.
Скрипнув зубами в бессильной злости, я вздернул подбородок, наложил на себя очищающие чары, что было довольно неприятно, натянул штаны и отправился на поиски туалета. Меня жутко беспокоило отсутствие течки, продолжающейся обычно дня четыре и такой невыразимо привлекательный для меня запах Уизли. Резковатый, на удивление солнечный аромат. От него пахло цитрусами, специями, солнцем и пылью дальних странствий, что как-то не вязалось с ним. Гарри пах яблоками с корицей, кожей квиддичной экипировки и моим любимым мятным ликёром — запах моей амортенции вот уже три года и непонятно чего другого мне надо-то?! Не Ласку же, в самом деле, можно пожелать в мужья и рожать от него детей! Бред! Невозможный больной бред! Представив кучу рыжих детей мал-мала-меньше, тянущих меня в разные стороны, требующих срочно внимания и зовущих папой, я передёрнулся от ужаса. Кошмар! Как хорошо, что далеко не каждому кошмару суждено сбыться!
Когда навернув с десяток кругов по полянке и прилегающему леску, я вернулся в дом, то увидел полностью одетого, но от этого пребывающего ещё более непотребном, чем будучи до этого голым, виде Ласку. У его рубашки не было трёх пуговиц и одного рукава, в котором он вчера запутался, а брюки выглядели так, словно их жевал бегемот. Заклинания глажки он, что ли не знает? Хотя, это неудивительно, живя с такой гиперзаботливой мамочкой!
— Я уж думал, тебя драклы к себе утащили, — хмыкнул он, протянув мне кружку с так называемым чаем. Ромашка, мята и мелисса? Кружку я принял, покосился на стул и осторожно, с некоторой опаской сел, встречая понимающий взгляд, что обозлило. Да что ты вообще можешь понимать?! Можно подумать тебя укатывали до потери сознания! Заднице было немного дискомфортно сидеть на жёстком табурете, однако боли в пояснице, слава силам, так и не появилось.
— Беспокоился? Или всё-таки надеялся? — равнодушно поинтересовался я, делая пробный глоток. «Чай» оказался вполне приемлемым, но хвалить его я не буду. Перебьётся он и без моих похвал. Уизли пожал плечами.
— Возможно.
Я зыркнул на почти безмятежного гада, ответившего так по-слизерински, внезапно понимая, что он в бешенстве и держится из последних сил, чтобы не сорваться. Уж не знаю, что именно его настолько вывело из себя, но меня его состояние как-то сразу успокоило. Если Ласка на меня злится, значит всё нормально.
— Как мы отсюда выберемся?
— Пытался уйти? —спросил он, вертя в руках пустую кружку. — Это изменённая реальность, забыл? Мы пришли сюда вместе с одной целью — спасаясь от пауков — вместе и уйдём. Или застрянем здесь, уходя поодиночке. Не совсем удобно, правда? Слушай, Хорёк…
— Не называй меня так, — неожиданно для самого себя попросил я. Он недоумевающе посмотрел мне в глаза, что-то решая про себя, и отступил.
— Драко.
— Будем знакомы, Рон?
Силы! Почему так больно-то?! Словно рвутся какие-то чрезвычайно, просто жизненно важные нити и этот губительный процесс уже не остановить, как не пытайся. Ну что нас с ним может связывать, помимо случайного секса, фатальной ошибки для обоих?! Ничего. Так откуда взялись эта боль и какое-то опустошение? Вспомнив слова Луны про одного мозгошмыга на двоих, я улыбнулся: такого не бывает. Да и мозгошмыги существуют лишь в воображении этой странной лунной девушки.
— Будем. Говорят, что из изменённой реальности можно выйти куда угодно, главное, чтобы желание всех уходящих совпало.
— Это как нарглы и мозгошмыги? Из той же серии?
— Ты настолько не веришь в чудо?
— Ладно, я готов попытаться. Только как?
Он со вздохом испытующе зашарил взглядом по моему лицу, словно ища ответ на какой-то свой вопрос, а потом спросил самую глупую вещь на свете:
— Ты же считаешь наш секс ошибкой?
— Конечно!
«Да если бы я мог контролировать собственные желания плоти, то никогда бы под тебя добровольно не лёг! А ты ещё спрашиваешь, считаю ли я это ошибкой! Наш секс — самая большая и непоправимая ошибка в моей жизни!» — подумал я. А ещё мне показалось, что сам Ласка то, что случилось здесь, не считает ошибкой и не сожалеет о ней. Ну, ещё бы! У него невеста — бета и она вряд ли способна учуять измену своего неблаговерного, в отличие от моего наречённого. Хотя от Гарри в случае чего по первое число достанется и мне, и ему. Да и возможность потерять друга должна его волновать. Хотя не похоже, что волнует.
— Пожелай вернуться в начало Испытаний и чтобы я на них не появился. В жизни всё на самом деле очень просто, Драко. Допивай чай, я подожду тебя на крыльце.
Он встал, обошёл стол, собираясь выйти, когда я внезапно схватил его за руку, останавливая. Да что со мной такое творится?! Почему рядом с ним я совершаю глупые, неадекватные поступки, о которых потом жутко сожалею?!
— Это и в самом деле сработает?
Голубые глаза рыжего непонятно блеснули, он с силой потянул меня на себя и впился голодным поцелуем в губы.
— Ты моя омега, Драко, моя…
— Прекрати!
Но вырываться из кольца его рук отчего-то не хотелось. Что между нами происходит? Ведь как человека я его даже не уважаю, тогда почему с такой готовностью отзываюсь на его прикосновения? Подобного не было даже с Гарри, а ведь я был в него влюблён почти до потери пульса. И почему Ласка с таким упорством заявляет, что я его омега, когда это не так?
— Это точно сработает. Ты главное пожелай искренне и от души. Я пойду.
На этот раз я удерживать его не стал, и он вышел из дома, а я медленно осел на стул, зачем-то облизал губы и задумался о собственной глупости, которая из меня буквально так и прёт рядом с ним. Поцелуй на прощание? Нет, с этим надо что-то делать! Я вскочил с табурета, накинул на плечи рубашку, тоже блистающую отсутствием пуговиц, и выскочил на крыльцо, на котором сидел Ласка, задумчиво глядящий в небо.
— Я готов. Идём?
— Идём, — коротко согласился он, вставая и мрачно усмехаясь каким-то своим мыслям.
— Что?
— Ничего, Драко. Всё равно потом не вспомним, так что ничего. На восток к новой жизни?
Постойте! Мне кажется, или он и в самом деле не хочет отсюда уходить? Бедняжка! Что он там себе нафантазировал за эту ночь? Что я могу быть с ним, не имеющим перспектив нищебродом и гаммой? Это же смешно! Мне нужны определённые гарантии, что моя супружеская жизнь останется на том же уровне благополучия, к которому я привык, чего он мне никогда не даст, даже если в лепёшку расшибётся. А вообще, меня снова уносит не куда-то не туда, словно я и в самом деле способен задуматься о подобном бреде! Невозможно!
Мы вошли в лес, когда я решил обернуться и увидел, что поляна с хижиной словно истаивает в воздухе, как мираж в пустыне. И отчаянно пожелал, чтобы таким же миражом истаяло всё, что произошло на Игре, чтобы и Уизли на распределении, и драки, и безумный, безудержный секс с ним, и мои сомнения были только сном, ночным видением, не больше. Вокруг меня всё замерло, зазвенело, замерцало, подёрнулось дымкой и лопнуло.
***
Я проснулся в своей постели, в знакомой до звона в ушах комнате старосты Слизерина от громкого стука в дверь и от души выругался. Приснится же такое! Будто я и Ласка переспали! Бред! Невозможный бред сивого мерина!
Вскочив с постели, я до невозможности раздражённый подскочил к двери и резко распахнул, чуть не заехав в лоб Панси. Подруга сверкала глазами от предвкушения прошла в комнату и плюхнулась в кресло, изучающе поглядев на неприбранного меня. Вот дракл! Я же сам попросил её разбудить меня, боясь проспать распределение Игры Ровены на рассвете. Идти или нет? Памятуя сегодняшний сон, идти не хотелось, но тогда получается победа в споре останется за Гарри, который в приказном тоне запретил мне туда соваться, что неприемлемо. Ибо кто знает, что в следующий раз в таком случае взбредёт в голову моему альфе.
— А ты предусмотрительный, друг. Что, долго уснуть не мог? — поинтересовалась она, доставая из сумочки помаду и поправляя и без того безупречный макияж губ. Я хмыкнул, схватил брюки и рубашку и ушёл за ширму переодеваться.
— И тебе доброго утра, Панси. Слушай, а ты уверена, что нам стоит идти туда?
— Кого-то я смотрю, сомнения замучили. В таком случае идти тебе однозначно стоит, хотя бы для того, чтобы доказать себе и всему миру заодно чего ты стоишь. Нельзя оставлять последнее слово за Поттером, если ты не хочешь, чтобы впоследствии герой вытирал о тебя ноги. Идёшь?
— Иду, — усмехнулся я. — Испытаем себя?
На большой круглой поляне, где собрались все омеги, достигшие магического совершеннолетия, было удивительно тихо, ибо все слишком нервничали перед встречей с неведомым, чтобы шуметь. Я тоже нервничал, но больше из-за своего сна, который успел забыться и потускнеть, оставив на сердце только странное ощущение потери и дежавю. Если чувство дежавю, вполне можно объяснить ложной памятью, то потеря буквально разъедала меня изнутри своей непонятной реальностью. От чего или кого я отказался? Не от Уизли же в самом деле!
Переглянувшись с Панси, я вышел вперёд, бросил в распределяющий кубок бумажку со своим именем, отрезая себе путь назад, и вернулся обратно в круг. Где-то на другом краю поляны мелькнули рыжие волосы, заставив меня напрячься и замереть в странном ожидании, а потом разочарованно выдохнуть, не понимая сам себя, когда к кубку вышла девчонка Уизли. Что со мной творится?!
— Драко, смотри, — дёрнула меня за рукав мантии подруга, привлекая моё внимание к светящимся буквам, вылетающим из кубка, и постепенно формировавшимся в фамилии, а потом в списки из четырёх членов команды. Я оказался в компании Лавгуд, Аббот и Уизли. И снова царапнула непонятная неправильность, словно на месте рыжей девчонки должен быть кто-то другой.
— Привет, Малфой, — подошла ко мне полоумная равенкловка, странно заглядывающая мне в глаза и кивающая своим мыслям. — Вы всё-таки решились изменить реальность? Как глупо пытаться убежать от самих себя и своей судьбы. Впрочем, ты ещё не раз в этом убедишься.
— О чём ты говоришь? — спросил я, пытаясь понять ускользающий, но такой близкий мне смысл её слов. Девушка улыбнулась.
— О мозгошмыгах, Драко, конечно же, о мозгошмыгах. Привет, Джинни.