читать дальшеЧасть третья. Стихии для окончательного выбора. Глава первая. Разговор с Оливером
Март 2000 года. Пов. Рон
— Рон, ты чего такой смурной? — спросил меня Оливер, отрываясь от своего артефакта, который срочно требовалось напичкать дополнительными стабилизирующими функциями, чтобы он не взорвался в процессе использования.
Я оторвался от прочтения и написания вязи рун и вопросительно посмотрел на наставника, совершенно искренне беспокоящегося обо мне. Обсуждать проблемы с Драко не хотелось вообще ни с кем. Здесь словно срабатывало какое-то странное суеверие мне не свойственное: пока о чём-то молчишь — этого не существует, а значит, хуже не будет.
— Да так, небольшие трудности, Оливер. У кого их нет?
— Небольшие? Не стану спорить, небольшие трудности бывают у каждой пары. Вот только мне отчего-то сомнительно, что ваши с Малфоем трудности можно назвать небольшими. Ты как в воду опущенный вот уже месяц ходишь, замкнулся в себе и молчишь.
— Оливер, не надо, — попросил я устало потирая лоб.
Он поставил стул рядом со мной, сел и испытующе заглянул мне в глаза. Что он хотел там увидеть, мне было не совсем понятно. Что мне хреново и я совсем не умею притворяться, делая хорошую мину при плохой игре? Я уставился на местами прожжённую и оплавленную столешницу в тщетной надежде, что он не станет докапываться до причин моего нынешнего состояния.
— Что с тобой творится, Рон? Если бы я не видел, каким счастливым ты был всего месяц назад, я отстал бы от тебя без лишних разговоров, предоставив вам самим решать свои проблемы. Но месяц депрессии — это слишком долго, особенно для тебя. У вас конфликт? Вы поссорились? Рон, вы же идеально подходите друг другу.
— Скажи это Драко, — сорвался всё-таки я, не выдержав. — Он до сих пор принять себя не может, ни на какие уступки не идёт из принципа, устраивает скандалы по малейшему поводу и без, на пустом месте. Нет, в постели у нас всё хорошо, можно даже сказать идеально, но все её — ад. Я устал, Оливер, устал от таких отношений и мне кажется он скоро пошлёт меня по известному адресу, выгоняя из своей жизни.
— А поговорить?
— Там не с кем разговаривать. Ему втемяшилось в башку, что быть с парнем неправильно и планомерно уничтожает наши отношения, чтобы доказать самому себе и всем окружающим, что он самый обычный, нормальный в полном понятии этого слова, парень, просто немного оступился на своём пути. С кем не бывает? Мне кажется, что ему плевать, что когда мы расстанемся, больно будет обоим — он словно сознательно ждёт этой боли, желая искупления и очищения от своих таких неправильных наклонностей.
Силы всемогущие! Зачем я вообще это говорю? Вспомнилось как сегодня утром Драко, стоя в коленно-локтевой позе, подмахивал мне задницей, просил сильнее, чтобы потом, едва отойдя от оргазма, снова закрыться в себе, причиняя этим мне боль. Ненавижу его убежденность в недопустимость подобного вида отношений! Я устал биться в закрытые двери, и по-хорошему надо было встать и уйти от него, развестись, порвав все связи с Малфоями навсегда, ибо наш брак не назовёшь здоровым, но я всё никак не находил в себе сил это сделать, оттягивая до последнего, отчаянно надеясь на чудо, которого не будет. Подобной зависимости от другого человека в моей жизни ещё не случалось — он был для меня как наркотик. Ненормально. Всё изначально ненормально! И кислые, недовольные лица его родителей понимания между нами не добавляли, ибо он говорил, что не оправдал их ожиданий. Никогда не думал, что он окажется настолько зависим от чужого мнения! Этого скорее можно было ожидать от меня, которому вечно ставили в пример более успешных старших братьев, но не от него. Уходить из мэнора Драко ради спасения наших отношений не хотел даже на время. Тупик.
— Я даже представить себе не мог, что у вас всё настолько плохо, — проговорил Оливер, словно чувствуя за собой вину за мою ненужную откровенность. Я посмотрел в тёплые карие глаза своего наставника и отрицательно покачал головой, натянув на губы улыбку.
— Не надо. Давай уже закроем эту Модредову тему наших с Драко отношений. Ты мне лучше объясни, что означает эта связка рун?
— Рон.
— Да?
— Я хочу, чтобы ты знал, в случае чего мы с Марком тебя поддержим, что ты можешь рассчитывать на нашу помощь.
— Оливер… — начал было я, пытаясь поблагодарить за поддержку и остаться в некотором отстранении, но был прерван.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не будешь переживать ваше вероятное расставание в одиночестве, когда один Мерлин знает до чего можно додуматься. Обещай.
Кто-то взял меня под своё крылышко не только как ученика, но и как друга? Признаться, подобное отношение Вуда и его готовность прийти на помощь, согревали не хуже пухового одеяла. Он, как оказалось, неплохо изучил меня за эти три месяца. Нет, я конечно знал, что если попрошу Гарри о помощи — он поможет, подставит своё плечо в трудной ситуации, но я так же знал, что не стану вмешивать друга в наши с Драко трудности, а предложением Оливера воспользуюсь, если будет необходимость, хоть и надеялся, что до этого не дойдёт.
— Обещаю.
— Вот и славно. Поговори с Малфоем.
— Оливер.
— Что именно тебе непонятно?
Глава вторая. Хроноворот
Март 2000 года. Пов. Драко
Мы вместе три месяца. Вернее почти три месяца без нескольких дней, но это не столь уж и важно. Если подводить итоги, то придётся признать, что за это время наших с Роном отношений я запутался окончательно и бесповоротно в себе, в нём, вообще в жизни. Всё, что между нами происходило, было очень простым и оттого невероятно сложным. Простым, если принять себя, своё тело, своё желание быть рядом с ним если не всегда, то хотя бы здесь и сейчас, желание открыться ему целиком, впустить его в своё сердце, в душу, сродниться… Но ничего этого я не мог себе позволить, отрицая и отталкивая, а оттого значительно усложняя простое.
Никогда бы не подумал, что такой категоричный максималист Рон, каким он был в школе, будет первым предлагать компромиссы в наших ссорах. Ну, зачем он так со мной?! А ещё секс, много секса, от которого у меня окончательно сносило башню и расплавляло тело. Причём он и здесь пошёл ко мне навстречу, и согласился быть тоже снизу, когда я устроил скандал с претензиями, что он мне свою задницу не подставляет, и от этого стало только хуже. За что мне это? Почему он не может просто встать и уйти, исчезнуть из моей жизни, сорвавшись и наговорив всяких гадостей, бросить меня сам?! Я же не слепой, вижу как ему тяжело здесь, в мэноре, но почему решение о том, что мы должны расстаться он перекладывает на мои плечи? На что он надеется?
Расстаться. Мне было плохо от одной мысли об этом, но дальше так продолжаться не могло, ибо у нас с отцом состоялось уже четыре беседы о наших с Роном отношениях, и с каждым разом родитель всё настойчивее требовал от меня принять решение, ибо год хоть лунный, хоть обычный не может длиться до бесконечности и наш брак давно пора было приводить к какому-то знаменателю.
Я оторвался от книги, которую всё равно не читал и вызвал темпус. Десять часов сорок три минуты. Рон ещё никогда не возвращался домой так поздно. Он же только ученик, даже не подмастерье, и непонятно что его могло задержать настолько. Воображение сразу заработало не в том направлении, повесив на него сразу двух развязных девчонок, отчего мне немедленно захотелось его найти, схватить за грудки, потрясти как грушу, а потом сломать нос. Да как он смеет! Я застонал, запуская руки в волосы и признавая, что, похоже, пропал. А ведь я сам просил силы, чтобы он, наконец, принял решение меня бросить, уговаривая себя, что так будет лучше. Лучше ли?
Дверь с треском распахнулась, и в спальню ввалился пьяный в дупель Ласка, размахивающий чем-то сильно напоминающим карманные часы на цепочке. Хроноворот? Откуда? Сердце сжалось от плохих предчувствий, когда мой супруг подошел ко мне нетвёрдой шатающейся походкой — как его не расщепило при аппарации в таком состоянии? — взял меня за руку и, глядя в глаза на удивление трезвым взглядом, вложил в неё хроноворот.
— Марк велелел эт-то отдать тебе.
— Ты был у Флинта? — прищурился я, испытывая смесь облегчения и злости. Он закивал как китайский болванчик, вызывающе улыбаясь.
— Аг-га. Пили втроём за любовь. За эту грёбанную суку и стерву. Я люблю тебя, Драко…
— Рон…
— Всё-всё-всё! Я спать!
Ну почему всё обязано быть так больно?!
Я смотрел на Рона лежащего ничком на постели, думал о том, что он сегодня впервые мне признался в любви и чувствовал просто вселенскую пустоту. Мы измотали друг друга за эти три месяца настолько, что подчас мне кажется, что я готов на многое, чтобы его в моей жизни не было. Осталось только понять чем именно я готов пожертвовать.
Подбросив в воздух луковицу хроноворота, я посмотрел на него и замер, узнавая. Хроноворот Повелителя воды, который можно запустить в действие только магией моей стихии. Был в роду Флинтов такой персонаж, повелевающий водной стихией, эксцентричный до крайности мужик, умерший не своей смертью. Но зачем Марк передал мне через Рона семейную реликвию? Что он этим хотел сказать?
Погладив гладкую серебряную вещичку, я откинул крышку и увидел цифры
7.05.1999г. День, когда умерла Гермиона. Шанс всё исправить? Так просто?
Громко всхрапнул Рон, заставив меня почти решившегося на немедленное путешествие во времени и исправление прошлого, дёрнуться и обернуться. Вспомнилось его счастье рядом с Грейнджер, его ничем не прикрытое огромное горе, когда он чуть сам себя не сжёг в день её смерти и захотелось взвыть оборотнем на полную луну. Отпустить его навсегда… Потому что, если она выживет «нас» уже никогда не будет, даже если у них и не получится счастливая семейная жизнь. Разве не об этом я ещё недавно просил силы? Марк гений! Так просто, изящно и безжалостно поставить меня перед выбором, зная насколько я эгоистичная тварь, надо суметь.
Отпустить?
Для этого надо совсем немного — капля воды и спасение его женщины, спасение той, которую я называл любимой. Так мало и так много.
Я захлопнул крышку хроноворота, подошёл к нашей постели, опустил редкий артефакт на прикроватную тумбочку и лёг рядом с Роном, тут же облапившим меня, выдохнув в ухо.
— Мой. Драко. Мой…
— Нокс!
И что же мне делать теперь? Что?! Как жестоко со стороны Марка делать ТАКИЕ подарки!
Глава третья. Поддержка
Март 2000 года. Пов. Маркус
Я с улыбкой смотрел на нахохолившегося младшего Малфоя, сидящего в кресле, в нашей с Ливом гостиной и безуспешно пытающегося принять гордый и независимый вид, что у него получалось прескверно. Было смешно и грустно смотреть на этого запутавшегося в своих убеждениях и жизни мальчишку, не могущего принять себя и свою ориентацию. Больно? Но это, можешь мне поверить, в твоём случае необходимо, равно как и оправданная жестокость с моей стороны. Кто-то должен, наконец, подтолкнуть тебя хоть к какому-то решению.
— Помолчим ещё? — хмыкнул я, криво усмехаясь. — Меня это совсем не напрягает, но в таком случае тебе скоро придётся молчать в одиночестве, ибо меня скоро вызовут на работу.
Он посмотрел на меня больными глазами ни за что побитой собаки, что меня абсолютно не тронуло, и протянул хроноворот.
— Зачем, Марк? Зачем ты так со мной?
— Мне надоело, что вы оба только и делаете, что жуёте сопли, не решаясь ни на что. Ладно бы меня это не касалось — я бы и не лез к вам, но смотреть на то, как Лив волнуется за рыжего обормота, влюбившегося в тебя по уши и ничего не делать, оставаясь в стороне, я не буду. Я слишком люблю собственного супруга, чтобы закрывать глаза на его переживания и дальше делать вид, что меня это не касается. Поэтому ты или отдай Рона Грейнджер, или решайся на брак. Со своей стороны могу пообещать только одно — если ты решишься на перемены, больно не будет. Забывать вообще не больно.
— Ты говоришь о себе? Основываешься на собственном опыте, да, Марк? — холодно спросил он, прищуриваясь. Мне сразу вспомнились два убитых, разлетевшихся в пыль хроноворота и дважды прожитые в прошлом полгода, чтобы вытащить Оливера из проклятой войны целым и невредимым. Нет, на собственном опыте я основываться не могу, ибо помнил абсолютно всё, что происходило во время моих путешествий.
— Тебе дать почитать дневники предыдущего Повелителя воды? Что тебе это даст, Драко? Поможет принять решение и прекратить жевать сопли? Хорошо, я постараюсь отрыть эту древнюю макулатуру.
— Маркус…
Он просто растерянный глупый мальчишка, подрастерявший весь свой лоск под давлением обстоятельств и больше ничем не напоминал того холёного слизеринского принца, которому иногда мне просто нестерпимо хотелось расквасить нос, чтобы его не сильно задирал. Впрочем, жалеть Драко я не собирался от слова совсем, ибо ему нужна не разрушительная жалость, а жёсткая поддержка.
— Выбор за тобой, ибо рыжий на мой взгляд уже выбрал вас. Но если ты и дальше продолжишь метаться и перекладывать ответственность за свою жизнь на судьбу, то боюсь её решение будет не таким, какого тебе хочется. Хроноворот можешь запустить только ты своей силой, поэтому определяться тоже тебе. Стихия в помощь, Драко. Хотя мой тебе совет: прими ты уже себя.
— Это не так легко, как кажется, — выдавил он. Слова, как крик души? Я согласно кивнул.
— Знаю. Неужели ты думаешь, что нам с Ливом было легко принять то безудержное влечение к врагу? Врагу, которого по чести надо было убить, уничтожить во имя победы нужной стороны. Он — Фениксовец, я — Пожиратель Смерти, а вокруг война, на которой погибают наши товарищи, родные, друзья… И после этого ТЫ мне будешь говорить, что тебе трудно просто принять свою ориентацию?
Что-то меня прорвало и занесло не туда, куда надо! Я совсем не собирался посвящать его в наши трудности, боль и сомнения, через которые пришлось пройти нам с Ливом по дороге к счастью. Я дважды терял его там и возвращался назад, пытаясь всё исправить, о чём вообще старался не вспоминать, ибо до сих пор больно. Просто соплежуйство и топтание на месте этих двоих меня уже бесило до сжимающихся кулаков и ненужных воспоминаний. Особенно выводила из себя нерешительность белобрысого. Сколько можно отчаянно цепляться за нормы и неписаные правила нашего мира, если ты так очевидно в них не вписываешься? Никогда не понимал такого поведения, и какое счастье, что Лив такой же максималист, как и я сам, что ему плевать с самой высокой колокольни на то, что подумают и скажут чужие люди.
— Род превыше моих желаний.
— Разве? Если в случае с твоим отцом я, возможно, с этим утверждением и согласился бы, но не твоём случае. Ты — чистый эгоист, Драко, эгоист, прикрывающийся родом. Но если тебе кажется, что я не прав, ты всегда можешь воспользоваться хроноворотом и жениться на той же Грейнджер, которую ты, вроде как любил.
Он хмыкнул.
— Спасибо. Я могу рассчитывать на твою помощь в проведении брачного ритуала?
— Хоть с Уизли, хоть с Грейнджер, — согласно кивнул я. — Почту за честь.
Глава четвёртая. Ужин у Поттеров
Март 2000 года. Пов. Рон
Драко вот уже неделю ходил хмурый, отказываясь со мной обсуждать причины своего плохого настроения и какой-то непонятной обречённости. Ссоры по пустякам, словно по волшебству, прекратились, и в постели он стал необычно нежным, чего обычно себе не позволял. После странного подарка Маркуса Драко — сломанных старых часов — наш секс стал даже не страстным, а голодным, что вкупе с его нежностью и замкнутостью меня совсем не радовало, скорее, настораживало и напрягало, заставляя искать подвох. Казалось, что он так прощается со мной, позволяя себе маленькие вольности напоследок и оттого было дико и больно. Ну почему у нас всё не как у людей?! Он что не может просто сказать мне в лицо: «уходи, мы расстаёмся» вместо того, чтобы тянуть и мои, и свои нервы? Хотя я тоже хорош и ушёл не дальше его: чего-то тяну до последнего, жду, пока мне укажут на дверь, хотя прекрасно знаю, что в таком случае буду чувствовать себя побитой собакой, которую хозяин выгнал на улицу.
— Рон, что у вас вообще происходит? — спросил меня Гарри, пригласивший к себе на ужин, отпивая чаю.
Я устало потёр лоб, зная, что он так просто не отстанет и почти с мольбой посмотрел на Джин, сосредоточенно крошащую в блюдце кекс. Ясно, помощи от сестрёнки ждать не приходится, ибо она полностью поддерживает своего супруга. Лучше бы я остался на ужин в Малфой-мэноре и снова имел сомнительное удовольствие смотреть на недовольные рожи родителей моего белобрысого, чем подвергнуться перекрёстному допросу со стороны родных мне людей! А я наивно ухватился за первую же выпавшую возможность вырваться из этого великолепного склепа, где даже стены давят, словно желают от меня избавиться.
— Гарри, ты о чём?
— О тебе и Драко, естественно. Он за последнюю неделю получил уйму взысканий от учителей, что на него совсем не похоже, ибо он один из лучших студентов-первокурсников. А с недавних пор он словно не здесь.
— Это называется жизнь, — криво усмехнулся я, глядя в глаза своему лучшему другу. Почему вот так всегда — когда не хочешь о чём-то говорить от слова совсем, люди тут же начинают пытать тебя на эту самую тему, пытаясь добиться ответов? Вначале Оливер, теперь Гарри. Безумно захотелось убежать куда-нибудь подальше, чтобы меня вообще не трогали до тех пор, пока ситуация не разрешится. Так или иначе.
— Рон.
— Всё нормально, Гарри, у нас всё нормально. Не надо, прошу тебя.
— Я твой друг, а Джинни сестра, и вполне естественно, что мы волнуемся за тебя. А у вас с Драко что угодно, только не нормально. Вы расстаётесь? Только не надо лжи, Рон — ты не умеешь лгать.
— Тогда можно я промолчу?
— Любимый, не дави на него, — попросила Джин, мягко приулыбнувшись. Ей вообще идёт материнство, оно словно сглаживает её острые углы и грифиндорскую категоричность суждений. — Это надо пережить и принять. Как твоё ученичество?
— Оливер не захваливает. Правда и не ругает, так что я думаю, что всё нормально. Он требовательный учитель, так что я думаю, что если бы я был косоруким идиотом — мне об этом сообщили бы первому.
Она посмотрела на меня с такой жалостью, что я мгновенно ощутил себя именно идиотом. Ну да, никогда не был склонен к излишнему самоедству и рефлексии, и такие нелепые, почти детские откровения в попытке показать, что у меня всё нормально и под контролем, выглядят откровенно нелепыми. Так больше продолжаться не могло и надо, просто необходимо, на что-то решаться. Из-за этого брака и нежелания отпускать Драко, я превратился в самую настоящую тряпку, о которую можно разве что вытереть ноги и выкинуть за ненадобностью. О каком уважении вообще можно после этого говорить? Пора, наконец, собрать остатки гордости и принять решение быть нам или нет самому. Точнее, признать, что «не быть» и уже смириться с этим фактом.
— Джинни, милая, я не могу на него не давить, хотя бы потому, что времени остаётся с каждым днём всё меньше и меньше, а они оба не желают ничего решать. Рон, ты же сам понимаешь, что ваш недобрак надо приводить к какому-то знаменателю — или брак, или развод.
— Понимаю, — согласился я. — Мы расстаёмся. Надо было сразу признать, что у нас ничего не получится, ибо мы лишком разные, и не пытаться цепляться за иллюзии.
На душе стало удивительно легко, словно признание вслух того, что я так отчаянно гнал от себя, сняло с души огромный камень неуверенности и подавленности. И даже жалость в глазах родных не могла уменьшить моего облегчения. Жаль конечно, что не получилось с Драко, к которому я успел прикипеть всем существом, однако это не конец света и надо собраться с силами и жить дальше. Да, мне будет больно и плохо, но всяко лучше, чем если он укажет мне на дверь.
Я открыто улыбнулся встревоженным сестре и другу.
Глава пятая. Мой
Март 2000 года. Пов. Драко
Почему-то именно отповедь Марка помогла мне принять решение быть вместе с Роном то, чего я так хотел и боялся признаться даже самому себе, отвергая даже мысли о «нас» и нашем будущем. Как это можно назвать? Зависимость от чужого мнения и чужой поддержки или что? Поддержки мне и в самом деле не хватало, потому, что от родителей я получал только настороженное внимание, советы решаться уже хоть на что-то, непринятие Уизли в нашу семью и ожидание когда всё наконец-то закончится. И ещё море беспокойства за меня. Но неужели, чтобы принять свои желания, мне не хватало простого дружеского тычка, отрезанного пути назад и слов, что примут любое моё решение? Как бесконечно много!
И почему теперь, когда я, наконец, решился и хочу поговорить об этом, мне снова приходится ждать Рона, не появившегося на ужине?! Он что, снова решил напиться? На тот раз в компании героя ради разнообразия. Или… Я похоже снова ревную своего рыжего к придуманным моей больной фантазией девушкам. Почему-то представить рядом с ним парня моё воображение отказывалось наотрез, зато девушки чудились охотно и сразу две — одна из них была похожа на Гермиону, другая на Лаванду — они висли на нём, ластились, лезли в штаны и смеялись надо мной, наблюдающим за ними, полётом своего больного воображения. Нет, похоже я и в самом деле благополучно чокнулся. Хотелось немедленно найти свою личную головную боль, убедиться в том, что всё это и в самом деле только игра воображения, о чём, благодаря силе брачных уз, я и так знал, и заявить на него права. Однако, вместо этого я заставлял себя сидеть в кресле и читать учебник по трансфигурации, с которой не ладил со школьной скамьи.
Дверь в нашу комнату распахнулась на этот раз в половине десятого, являя абсолютно трезвого Рона с настолько решительным выражением лица, что сразу стало ясно, что я допрыгался, доперекладывал всю ответственность за наши отношения на него.
— Драко, нам надо поговорить.
Я встал, подошёл к нему, глядя прямо в глаза и согласно кивнул.
— Надо. Я сегодня был у Марка — он согласился провести над нами обряд полного магического бракосочетания. Как глава рода, он имеет на это…
— Что? — прервал он меня, вытаращившись так, словно у меня выросла вторая голова. — Ты это серьёзно?
— Ты не рад? — спросил я его, не заметив даже тени радости, только растерянность и оттого внутренне сжимаясь. Кажется, я и в самом деле опоздал со своим предложением брака, и что теперь делать было не ясно. Мерлин мой, как же быть?
— Рад? Я даже не знаю, как реагировать на твои слова, а ты говоришь «не рад». Я был уверен, что ты будешь настаивать на разводе, созрев для решения, и уже почти смирился с этим, как и с тем, что это были наши последние дни вместе, и ты так прощаешься со мной. А сегодня, когда я, наконец, решился предложить тебе расстаться и не мотать больше друг другу нервы, ты вдруг заговорил о браке. Скажи мне, как, по-твоему, я должен на это реагировать? Радоваться? Я в растерянности, Драко.
— Ты уходишь?
— Что именно тебя заставило выбрать «нас»? — прищурился он. — Что именно передал тебе через меня Маркус тем вечером?
— А ты как сам думаешь?
Рон недоверчиво посмотрел на меня и странно, почти рыдающе расхохотался.
— Хроноворот! Силы, как же всё просто! Хроноворот! Да если бы я знал, что тебя надо просто поставить перед выбором — я бы уже давно раздобыл и притащил тебе эту драклову игрушку. Силы! Я люблю такого же идиота, как и я сам.
— А как же Гермиона? — задал-таки я больной для меня вопрос, шагнув к нему и обняв, с силой впечатывая в себя. — Разве тебе никогда не хотелось её спасти?
— И отдать тебя ей?
— А может быть наоборот?
— Может быть, — не стал спорить он, пожав плечами, тиская мою задницу. — Может быть. Я эгоист, но я не собираюсь менять прошлое даже ради неё. И ещё я не собираюсь жить в мэноре после нашего обручения.
— Я знаю. У меня есть особняк в Лондоне, как раз недалеко от моего будущего места работы.
— У меня тоже.
Снова поругаемся? Я не хотел сегодня ругаться, ибо чувствовал, что эта ссора может стать последней для наших отношений, а потому я выдохнул через сцепленные зубы и мирно проговорил.
— Рон, я не стану переезжать в дом, купленный для жизни с Гермионой. Давай в таком случае присмотрим что-нибудь другое.
— Драко?
— Я пытаюсь прийти к компромиссу, который нас обоих устроит, — несколько смутился я его удивлению. — Или ты не веришь?
— Верю. Хочу верить. Хочу тебя.
Я улыбнулся, немного расслабляясь. Ожидание того, что меня отвергнут с упреками, почему я решал так долго, тяня нервы и ему, и себе, держало до этой минуты меня в сильном напряжении, что я заметил только теперь. Подавшись вперёд, я поцеловал собственного супруга, а потом отстранился, расстегнул его штаны и опустился на колени, стягивая штаны вместе с трусами. Он и в самом деле меня хочет. Лизнув головку, я взял в рот член, помогая себе одной рукой, пальцами другой покружил у ануса и толкнулся внутрь. Без смазки вышло туго и доставило ему явный дискомфорт, судя по тому, что он призвал флакончик, стоящий на тумбочке.
— Давай руку.
Мне просто несказанно повезло с любовником, поддерживающим любое моё начинание в постели. Теперь пошло легче и, трахая Рона ртом и пальцами, я с наслаждением слушал его стоны удовольствия, когда в дверь неожиданно резко постучали и, не дождавшись ответа, в спальню вошёл мой отец.
— Драко… О, силы! Дайте мне это развидеть! — воскликнул он, выскочив за дверь. Рон мягко, почти нежно отодвинул мою голову от своего паха и заржал аки конь, в то время-ка мне отчаянно хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Надо съезжать! Причём чем скорее, тем лучше. Представив себе, что так же к нам могла войти и мама, мне резко поплохело. Завтра же съезжаем!
— Драко, может, трахнешь меня уже? Или будешь рефлексировать до утра?
— Тебе бы такую ситуацию!
— Вообще-то со спущенными штанами стоял я. И до сих пор стою. Решайся.
От этих слов меня переклинило, и пришёл я в себя, вколачиваясь в горячее тело моего рыжего, жадно подающегося навстречу толчкам. Правильно. Всё это было так удивительно правильно, словно все запутанные узлы нашей жизни в один прекрасный миг развязались, и теперь впереди нас ждёт только ровная нить судьбы. И хотя это не совсем так, но теперь у нас совершенно определённо есть будущее и оно стоит всех шепотков за спиной и осуждения чужих нам людей.
— Люблю тебя, Рон, люблю. Мой, мой, мой!
— Да…
Конец третьей части
Эпилог
Декабрь 2000 года. Пов. Драко
Я вышел к Марку, курящему на балконе и встал рядом, глядя на падающий снег. В холле раздался громкий смех и выкрик Джиневры: «Это нечестно! Переигрываем!»
— Всё-таки в магических домах своя прелесть, — хмыкнул Флинт, щелчком пальцев отправив сигарету с полёт. — Разве возможен был бы такой шум в магловском доме, даже с усиленной шумоизоляцией, если там спит грудной младенец? Сильно в этом сомневаюсь.
— И домовики огромное подспорье для молодых родителей, — согласился я, улыбнувшись. Они с Вудом, очевидно, задумывались о детях, готовясь психологически к столь резкому повороту в жизни.
— Что ты хотел?
Я протянул ему хроноворот, переменивший мою жизнь.
— Спасибо. Он больше не нужен.
— Уверен? — прищурился он.
— Уверен. Я хочу просто жить, Марк, а не оглядываться на прошлое и думать, что в нём можно было бы исправить. Возьми. Я счастлив с ним здесь и сейчас и постараюсь сделать всё возможное, чтобы нам не пришлось сожалеть об этом выборе. Спасибо тебе огромное за поддержку, за то, что в нужный момент оказался рядом и заставил меня выбирать. А хроноворот забери.
Он хмыкнул на мои слова, сунул редкую по нынешним временам вещицу в карман брюк и достал следующую сигарету, прикуривая от волшебной палочки.
— Драко, ты хоть понимаешь, что просто не будет?
— А кто сказал, что мне сейчас просто? В университете многие косятся, осуждая нас и наш брак, преподаватели стали относиться откровенно предвзято, а потому мне теперь приходится быть лучшим, чтобы не отчислили. Силы! Марк вы же сами прошли через планомерную травлю, а потому я тебе здесь ничего нового не открою.
— Ты и в самом деле не боишься пожалеть?
— Нет. Сейчас я ни о чём не собираюсь жалеть и надеюсь, что так будет всегда. Да, нам бывает тяжело, бывают просто плохие дни, но мы оба учимся любить и уважать друг друга.
— А твои родители?
— Поддержали меня, — хохотнул я, проводя рукой по решётке и вспоминая наш разговор в то ясное утро, сразу после нашего с Роном решения сочетаться полным магическим браком. — Для меня это до сих пор удивительно, но мама мне сказала, что я волен поступать так, как считаю единственно верным. Очевидно, не тебя одного я достал своим, как ты тогда выразился, соплежуйством.
Маркус отправил в полёт вторую сигарету и повернулся ко мне, улыбаясь, что при его гротескных чертах лица выглядело немного пугающе.
— Пошли в дом. Поттеры снова проигрывают: Лив прирождённый шулер.
— Ловкость рук и никакого мошенничества? А ещё грифиндорец! Хотя, признаюсь, ты меня заинтриговал. Сыграем?
— Сыграем. И кого из вас двоих следует опасаться?
— Так я тебе и сказал! — рассмеялся я, входя в дом.
***
— О чём вы с Маркусом говорили? — спросил меня Рон, аппарировав домой после того, как мы с ним разгромили в карты бывших капитанов, а перед Джиневрой появился Кричер, сообщивший, что юный господин проснулся и проголодался. Я улыбнулся своему рыжему, снимая мантию.
— О жизни, Рон. Я вернул ему хроноворот.
— Правда?
— Не веришь?
Он шагнул ко мне, заключил в крепкие объятия, а потом неожиданно чмокнул в нос.
— Люблю тебя, Драко.
— Как любишь?
— Сильно.
— Покажешь? — спросил я, легонько целуя его в угол губ и запуская пальцы в волосы. Он прижал меня к стене прихожей, выцеловывая шею и жадно шаря руками по телу, отчего я выгибался, подставляясь.
— С превеликим удовольствием. Прямо здесь?
— Можно. Прихожая ещё ни разу не была нами осквернена, — я обнял его ногой и потёрся пахом о бедро.
— Не дело, — согласился Рон, разрывая на мне рубашку и впиваясь в шею, ставя засос. — Мой.
— Рон.
— Да? — спросил он, уловив в моём голосе сомнение, отрываясь от сдирания с меня остатков одежды и тем самым давая мне возможность снять с него рубашку. — Что случилось, Драко?
— Ты понимаешь, что это навсегда?
— Ты уже не первый раз задаешь этот вопрос.
— Рон.
Ласка хулигански улыбнулся и сжёг брюки и трусы прямо на мне, доказывая, что он окончательно освоился со своей стихией. Потом таким же способом он расправился со своей одеждой и подхватил меня под ягодицы, поднимая и насаживая на член.
— Держись. Да, Драко, я понимаю, что это навсегда, и очень на это надеюсь.
— Люблю. Я люблю тебя, Рональд Уизли, — выдохнул я, обнимая его ногами и руками и подаваясь навстречу толчкам.
— И это полностью взаимно.
Конец