читать дальшеЭпилог
— Зачем ты это сделал? Зачем? — уже в который раз спрашивал я у колдографии рыжего улыбающегося ублюдка, в тот проклятый день поступившего так, как захотелось его левой пятке, и забравшего с собой мои мир и покой. Он должен был струсить, отступить от края пропасти, должен был согласиться на жребий и проиграть — тогда мне было бы намного легче принять его жертву, которая и жертвой, по чести, не являлась бы. Но вместо этого он сказал Гарри «я устал» и ушёл в свою стихию, поступив нечестно по отношению ко мне, бросив меня здесь. Почему герой не остановил его, не оттолкнул, не прыгнул в эту грёбанную воронку сам? Это было бы вполне в духе Грифиндора — принять опасность на себя.
— Ненавижу тебя! Слышишь ты, ублюдок рыжий? Ненавижу!
Рон непременно рассмеялся бы над моим заявлением, найдя его очень забавным, а потом, просмеявшись, обнял бы меня и просто и без затей сказал: «люблю, зараза ты моя белобрысая».
Силы, как больно-то! Уже целый год прошёл, а боль всё не утихает, хотя вместе мы были всего ничего, и то, по большей части или молчали, или трахались как одержимые, а нормально так и не поговорили — всегда что-то да мешало. Тогда я не стремился узнавать его больше, строить какие-то планы, которым всё равно не суждено сбыться, прыгать в отношения, как в омут с головой, предпочитая не обещать ничего и ничего не давать сверх минимума необходимого мне самому, старался не привязываться. Так почему же мне не удалось охранить своё глупое сердце от него тогда и не удаётся забыть сейчас? Все мои попытки забыть Ласку проваливаются одна за другой, оставляя пустоту. Мы даже с женой из-за моей ненужной любви к тому, кого уже нет, стали почти врагами, хотя Асти спокойная, уверенная в себе самодостаточная женщина, не ищущая ссор на пустом месте.
— Что же ты со мной делаешь, Рон? Почему ты мне так нужен, дракл тебя подери?!
Вся моя жизнь летит псу под хвост из-за того, что я не могу его отпустить и почти каждую ночь догоняю его во сне у проклятой воронки буквально за миг до того, как он переступит черту, хватаю, разворачивая к себе и обнимаю так крепко, как могу, чтобы в следующий момент он рассыпался пеплом в моих руках. Надо отпустить прошлое, надо сходить к лигиллименту, чтобы он заблокировал определённые участки моей памяти, раз уж я сам не справляюсь, но вместо этого я с каким-то болезненным мазохистским наслаждением цепляюсь за этот кошмар, теряя семью. А ведь в моей жизни есть всё, что надо для счастья многих нормальных людей — высокое положение в обществе, благодаря отцу неплохая должность в министерстве, приличное состояние, позволяющее с уверенностью смотреть в завтрашний день, красавица и умница жена и маленький сынишка, а я страдаю откровенной дурью и не могу вычеркнуть из своей жизни покойника. Дурь и блажь — по-другому и назвать-то сложно.
А ещё мне отчего-то кажется, что отец прекрасно понимает моё состояние — пусть он ни словом, ни жестом не показывал мне этого — и оттого злится на меня за мой душевный разлад, топтание на месте и нежелание двигаться дальше. Кого же он настолько дорогого потерял в прошлом, что я сейчас его просто бешу? Мне мнится, что я знаю этого человека, но озвучивать свои догадки я не стану — незачем.
— Отпусти меня в реальность! Сам отпусти. Я больше так жить не могу. Я скоро не выдержу и свихнусь…
В дверь моего кабинета резко и требовательно постучали, обрывая моё нытьё. И почти сразу же, не став дожидаться от меня приглашения, зашёл отец, подавляя неприступным, суровым видом, просто кричавшем о прескверном настроении главы рода.
— Добрый день, отец.
— Добрый? — ещё больше нахмурился он. — Ты издеваешься, сын?
— Я…
— Что ты творишь со своей жизнью, Драко? Сегодня утром ко мне подошла Астория с совершенно недопустимой просьбой о разводе!
— Так отпусти её. Я дам ей этот драклов развод, раз она тоже от меня устала, — пожал плечами я, а потом, осознав, ЧТО именно сказал, вздрогнул, как от удара. Тоже. Как и Рон. Значит ли это, что дело исключительно во мне? Хотя, перед Асти я виноват, сильно виноват.
Отец смерил меня мрачным взглядом, заставляя почувствовать, какую глупость я только что ляпнул, потом положил на журнальный столик свежий номер Ежедневного Пророка, который мне сегодня ещё не удалось прочитать, и с кривой усмешкой произнёс:
— Малфои не разводятся! Никогда! Развод — это пятно на репутации рода. Я очень надеюсь на твоё благоразумие, надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор, что сумеешь пересилить себя и свою зависимость от прошлого и вернёшься к нормальной жизни, к своей семье. В противном случае — у меня нет сына.
Я смотрел, как выходит из кабинета кумир моего детства и юности, сумевший переступить через себя ради величия рода, и чувствовал огромное желание нажраться до синих феечек. А ещё лучше до полной отключки сознания. Снова выбор. Вот только что, и из чего выбирать? Я протянул руку и взял со стола раскрытую на второй странице газету.
«Вчера, во время тушения пожара в Министерстве магии, был обнаружен находящийся в бессознательном состоянии маг, опознанный, как Рональд Биллиус Уизли, пропавший без вести ровно год назад. В настоящее время он находится в госпитале Святого Мунго и ничего не помнит» — гласила коротенькая заметка, находящаяся под большой статьёй «Пожар в Министерстве. Кто виноват?». От статьи за версту несло Скиттер.
Вот значит как, отец? Выбор между Роном и родом, между тем, что хочется и тем, что должно. Напиться захотелось сильнее. Отец мне никогда не простит неправильного выбора и позора, что обрушится на род Малфоев, если я всё же решусь отдать предпочтение Рону, что он мне недавно открыто и сообщил. Род. Кто я без рода, без поддержки, влияния денег? Никто, пустое место.
Силы! Почему любить оказалось так сложно?! С тех самых пор, как Ласка появился в моей жизни в другом качестве, нежели, чем враг — вся моя жизнь летит в тартар! Больно! Просто невероятно больно и страшно. Я сейчас стою перед пропастью и не знаю, в какую сторону делать следующий шаг.
Я дошёл до бара, налил себе огневиски и, одним большим глотком осушив стакан, вернулся к газете. Ничего не помнит… Так стоит ли рисковать всем ради человека, который, возможно, даже не знает меня, для которого я чужой? А нужен ли я ему вообще?
— В любом случае, придётся вначале навестить Мунго, а там, на месте, уже и решу, что к чему.
***
Госпиталь меня встретил многолюдьем, шумом и суетой, что немного напрягало, а у палаты, где находился мой бывший любовник, я нос к носу столкнулся с хмурой миссис Крам.
— Зачем ты пришёл?
— Ты меня в чём-то обвиняешь? — холодно поинтересовался я у бывшей Повелительницы земли, отмечая про себя припухшие веки и нос, покрасневшие глаза и искусанные почти до крови губы, словно она недавно долго плакала. Она дёрнулась, вскинулась, словно приготовившись к битве со мной, и резко погасла.
— Уходи, Малфой, хватит с ним играться. Отпусти его. Всё равно того Рона, к которому мы все привыкли, больше нет — он не помнит никого и ничего. Понимаешь? Никого и ничего.
— Пусти.
— Драко…
— Пусти, Гермиона. Мне важно его увидеть.
Она долго сверлила меня мрачным взглядом, борясь с собой, но всё же отступила, давая мне возможность пройти в палату. Я несколько секунд, собираясь с решимостью, простоял перед типовой белой дверью, буквально кожей ощущая неодобрение Гермионы, потом резко выдохнул и толкнул дверь, входя без стука.
Рон, одетый в свою обычную одежду, явно принесённую кем-то из родных, стоял перед окном в ярком солнечном свете и смотрел вниз. Его рыжие, прилично отросшие за этот год волосы, светились, словно живой огонь. Я даже испугался в первый миг, а потом залюбовался тем, кто, как мне ещё недавно казалось, потерян навеки. Он обернулся.
— Драко…
Помнит? Неужели он и в самом деле меня помнит? Я широко улыбнулся и шагнул к нему навстречу.
— Привет, Рон.
Меня обняли сильные, тёплые руки, и его губы выдохнули в ухо:
— Привет, льдинка моя любимая.